Интервью с генеральным директором Фонда перспективных исследований

Наша задача - спрогнозировать, какие средства вооруженной борьбы могут появиться через пятнадцать-двадцать лет.

Год назад в России был создан Фонд перспективных исследований. О том, как идет его становление, на каких направлениях работы сконцентрировано основное внимание, рассказал "Интерфаксу-АВН" генеральный директор Фонда Андрей ГРИГОРЬЕВ.

- Андрей Иванович, главное предназначение Фонда определено уже в самом его названии. Но ведь перспективными исследованиями в той или иной степени занимаются практически все оборонные НИИ, КБ, заводы. Зачем было создавать еще одну структуру? 

       - Действительно, перспективными исследованиями занимаются многие организации. Но перед этими организациями не ставится запредельных задач. Они решают нормальные, утилитарные задачи по эволюции того или другого вида вооружения и военной техники. А вот такого серьезного замаха на создание чего-то принципиально нового в последние годы по ряду причин, в том числе объективных, не было. 

      То есть, вообще не формулировалась задача на создание революционных видов оружия, которые коренным образом могут изменить способы и методы ведения вооруженной борьбы. Причем, перед тем как создавать оружие, которое может появиться только через 10-15 лет, его облик и характеристики необходимо спрогнозировать. В этом мы видим одну из главных своих задач. 

      - Конечно, любые прогнозы- дело неблагодарное. Давайте мысленно вернемся на пятнадцать-двадцать лет назад и вспомним, как нам представлялось развитие страны, каким мы видели развитие средств вооруженной борьбы. Ясно, что те взгляды и нынешние различаются кардинально. И риск ошибки прогноза нам необходимо максимально минимизировать. Поэтому сегодня на базе фонда мы создаем мощную дискуссионную площадку, где путем привлечения научной общественности, военной и гражданской конструкторской мысли, можно было сначала спрогнозировать перспективные виды и средства вооруженной борьбы, которые могут появиться через пятнадцать-двадцать лет, затем определить какими инструментами мы сможем парировать эту угрозу и после этого начинать работу по их созданию. 

      - То есть оружие и боевая техника пятого поколения, над созданием которых сегодня работает наша оборонка, вам мало интересны. Задача Фонда создавать научный и технологический задел по оружию шестого поколения? 

 - Да, мы действительно пытаемся сформулировать видение боевой техники шестого поколения, которая должна появиться в будущем и основы которой закладываются уже сейчас. А для этого нужно проводить поисковые, фундаментальные, точнее - близкие к фундаментальным исследования, дающие ту основу, которая через пять-десять лет, когда закончатся ОКР (опытно-конструкторские работы) по пятому поколению, позволит приступить к созданию оружия шестого поколения. 

      - Наша задача генерировать и формулировать идеи. Но этого мало. Если мы не впишемся в стадию жизненного цикла создания изделия, то это будут выброшенные средства. Поэтому мы стараемся после формулировки идеи и какой-то первичной ее обкатки на нашей площадке сформировать дорожную карту. В течение двух-трех лет, в зависимости от сложности проекта, мы должны доказать его техническую реализуемость и сразу же интегрировать этот проект в систему гособоронзаказа, чтобы не было паузы. Т.е. мы уже на старте проекта определяем, кто отвечает за проект, когда будут пройдены контрольные точки, куда это все пойдет дальше, кто будет заказчиком. Словом, стараемся сделать так, чтобы для промышленности это был непрерывный процесс. 

       Ведь нет ничего страшнее паузы. Когда пауза образуется, начинается разлад коллектива и темпов работы. Поэтому мы пытаемся сделать так, чтобы все шло в соответствии с дорожной картой. И, честно говоря, получается. Мне приятно отметить, что налаживаются нормальные отношения и с Минобороны России, и с Минпромторгом, который также является здесь контрагентом, и обеспечивает технологическую готовность промышленности к тому, чтобы она могла создавать что-то новое. 

      - Правильно я понимаю, что Фонд в определенном смысле вступает не только генератором идей, но и неформальным интегратором? 

      - Это наша стратегическая линия, ведь очевидно, что без концентрации научных и производственных ресурсов достичь прорыва на тех или иных технологических направлениях будет крайне затруднительно. Наша задача - найти центры компетенции, например, в области металлообработки, сплотить на основе этих центров молодых ученых, конструкторов, и попытаться воплотить их идеи в опытные образцы. Именно молодежь должна стать основной «тягловой силой». Совместно с Минобрнауки мы стремимся создать своеобразный социально-технологический лифт для молодых и дерзких коллективов, которые действительно хотят заниматься серьезным, перспективным делом. 

      Наши проекты реализуются через так называемую систему лабораторий Фонда, которые уже создаются при предприятиях, научных учреждениях. Причем, каким бы большим не было это предприятие, сколько бы там тысяч человек ни работало, проектом должна заниматься маленькая лаборатория, которая непосредственно замыкается на генерального конструктора. Эти лаборатории должны хорошо оснащаться, мы закладываем для их сотрудников конкурентную заработную плату и, исходя из этого, формулируем амбициозные проекты на достаточно длительную перспективу - на три - пять и более лет. 

      Америки здесь мы не открываем. Посмотрите, кто поднимал наш ВПК в трудные сороковые годы прошлого столетия. Это были молодые люди в возрасте 30-35 лет, которые потом составили славу всей отечественной оборонки. 

      - В этом году выделено 2,3 млрд руб. Сумма на этот год абсолютно достаточная, потому что сейчас идет становление Фонда, отбор проектов. 

      На ближайшую трехлетку утверждена программа деятельности Фонда, она предусматривает планомерное наращивание объемов финансирования с выходом в 2016 году на проектную мощность. Назвать точную сумму сегодня трудно, многое будут зависеть от возможностей бюджета. Мы стремимся к тому, чтобы объем средств, выделяемых на перспективные исследования, составлял примерно полпроцента от гособоронзаказа. 

      Причем это деньги не из гособоронзаказа, и не из госпрограммы вооружений. Они выделяются целевым порядком из бюджета. Впрочем, дело не в финансовых ресурсах, а в проектах. Если они будут того качества, и той потенциальной эффективности какой мы хотим добиться, то я думаю, что средства найдутся. 

      - Деньги, согласитесь, выделяются довольно большие, каким образом участники проекта будут отчитываться за проделанную работу? Ведь всегда можно сказать, что риск оказался не оправданным. 

      - Да, действительно, у нас есть определенные риски и здесь не так просто найти нужные формулы для того, чтобы определить, сколько проектов реализовано, насколько полученный результат соответствует ожидаемому. 

      Поэтому, во-первых, мы акцентируем внимание на тщательном проведении экспертизы. Для этого у нас в соответствии с законом создан научно-технический совет, в который входят представители всех ключевых научных организаций и соответствующих ведомств. Во-вторых, при Фонде создано экспертное сообщество, в котором участвует более тысячи специалистов. 

      Каждый наш проект проходит достаточно серьезную экспертизу. Т.е. он рассылается как минимум трем экспертам и одной экспертной организации. Получаем от них заключение, затем оно идет на научно-технический совет, который рассматривает соотношение научно-технического риска со стоимостью этого проекта. Только после этого принимается решение. Таким образом, мы делаем достаточно серьезную систему отбора проектов, чтобы максимально обезопасить себя от каких-то ошибочных научно-технических решений. Но все просчитать, конечно же, очень сложно. 

      Что касается экономической составляющей проектов, то наши средства поступают не на общий, а на отдельный расчетный счет предприятия под лабораторию Фонда. Движение денег в этом случае практически в реальном времени контролируется нашими экономистами. Со временем, когда объемы работы возрастут, мы планируем наладить систему мониторинга цен на материалы и сырье. Если мы увидим, что закупки осуществляются по завышенным ценам, то, конечно же, немедленно будем вмешиваться. 

      - Кто будет собственником интеллектуальной собственности на результаты научных исследований – фонд, коллективы разработчиков или конкретные исследователи? 

      - Право на интеллектуальную собственность принадлежит Российской Федерации в лице Фонда. Это определено законом. А авторское право будет, как и везде в мире, за разработчиком. 

- Фонд ведет исследования только в интересах национальной безопасности или занимается, в том числе, гражданскими программами? 

      - Мы планируем заниматься самыми разными проектами. Я бы не стал называть их гражданскими или военными. Речь идет о технологиях, которые могут изменить мир и производство коренным образом. К таким технологиям мы относим, к примеру, технологии 3D производства. Благодаря таким технологиям конструктор теперь будет свободен в проектировании того или иного изделия, он фактически сможет его лепить как из пластилина. 

       Если же говорить о военном применении этой технологии, то она приведет к революции в логистике, в обеспечении ремонтопригодности техники. Если, например, танк будет спроектирован по таким технологиям, то это означает, что можно будет отказаться от сложной и дорогостоящей системы снабжения запчастями. Достаточно иметь небольшой компактный завод, который по мере потребности будет «печатать» необходимую деталь. Причем, делать это быстро и так, как нужно. И это действительно будет революция. Причем такой же подход есть сейчас в области создания МЕМS-изделий, электроники и т.д. Т.е. уже можно будет делать не просто отдельно железо и отдельно электронику, а фактически это будет железо, в которое неразрывно «вшита» электроника. 

      - Насколько Фонд перспективных исследований является аналогом американского Агентства передовых оборонных исследовательских проектов DARPA? Будете ли Вы использовать их опыт в своей работе? 

      - Нам не надо обезьянничать, копируя чужой опыт. Мы должны сформулировать свои проблемы и дальше добиваться их решения. А эти проблемы не обязательно один в один идут с американскими или, скажем, с китайскими, французскими, немецкими.... 

      Но это не значит, что не следует учитывать чужой опыт. Мы анализировали работу DARPA и, честно скажу, завидуем тому, с каким размахом они за минимальные средства решают достаточно серьезные задачи. DARPA, образно говоря, слизывает все, что создано, за те огромные средства, которые направляются на развитие университетской науки, американской промышленности. Имея эти результаты, DARPA их немного подправляет в русло решения задач национальной безопасности. Т.е. она дает ядро кристаллизации, которое позволяет вырасти красивому алмазу на базе того, что уже сделано. А весь углерод, который идет на этот алмаз, он создан другими и за другие средства. 

      У нас, к сожалению, получается так, что за двадцать лет весь углерод мы растратили. И его нужно добывать заново, для того, чтобы получать эти алмазы.

Интервью опубликовано 19 ноября 2013

Хочешь всегда знать и никогда не пропускать лучшие новости о развитии России? У проекта «Сделано у нас» есть Телеграм-канал @sdelanounas_ru. Подпишись, и у тебя всегда будет повод для гордости за Россию.