Фирма «Эком» в Дубне помогает людям говорить картинками и слышать пальцами

• 
• Фото: Наталья Бочкова/ЛШ15

Фото: Наталья Бочкова /ЛШ15/ Александр Глазков, дубненский инженер и предприниматель

Когда врачи не могут вернуть человеку возможность двигаться, видеть или слышать, за дело берутся инженеры-электронщики. Мы поговорили с таким инженером, а по совместительству директором фирмы «Эком» Александром Глазковым и увидели, как он и его коллеги создают высокотехнологичное оборудование для реабилитации инвалидов.

— Вас не сильно смущает наш советский антураж? — спрашивает Александр Глазков, встречая нас на пороге своей фирмы «Эком». Компания находится в подмосковном наукограде Дубна и занимает несколько комнат в небольшом доме советской постройки c обвалившейся штукатуркой. На современность в нём намекают разве что пластиковые окна и новенький домофон на входной двери.

— Да, мы делаем полезные и важные технологии, но для очень узкого, специфичного и не очень платёжеспособного круга людей. Это ведь не смартфоны выпускать, которые каждому нужны, — поясняет Александр.

Мы идём за ним по тёмному длинному коридору, выполняющему, судя по всему, ещё и функцию склада: он загромождён коробками для будущих изделий.

— Здесь мы храним упаковку. Невыгодно покупать её отдельно на десять аппаратов, которые мы в этом месяце сделаем и продадим, поэтому заказываем сразу с запасом, чтобы коробок на весь год хватило. Но девать их больше некуда, помещения и без того забиты, — оправдывается Александр и открывает перед нами дверь.

В комнатушке, которую тут именуют кабинетом начальника, уместились, наверное, все технологические достижения этой компании. Вот гаджет, позволяющий работать за компьютером людям с ДЦП; вот электронная начинка для протезов рук и ног; вот тренажёры для лечения заикания…

Детство. Борьба со страхом

— Я ведь и сам почти не мог говорить, когда был маленьким, — признаётся директор «Экома». — Заикался так, что сейчас это и представить невозможно. Тогда не было никаких устройств для реабилитации, и дети с подобными дефектами занимались в спецшколах. Я тоже туда ходил. Там была своя методика: сначала давали теорию, объясняли, как правильно говорить, а потом наступало ужасное время практики.

— Почему ужасное?

— Ну, кто это испытал, тот поймёт. Нас отправляли в магазин или на рынок и требовали узнать, сколько стоит и весит какой-то конкретный продукт. Об этом нужно было спросить у продавцов на виду у большого количества покупателей, иногда простояв в длинной очереди и собрав за спиной такую же. Для заикающегося ребёнка это невероятный стресс. В таких условиях включается жуткое волнение, которое напрочь отрубает речь, — погружаясь в не самые приятные воспоминания, Александр не срывается на эмоции, говорит ровно и спокойно, как отлаженный компьютер. — Я во время этих испытаний не то что дефекты речи побороть не мог — вообще говорить был не способен. Возможно, именно из-за того, что натерпелся от этих методик, я ещё в юном возрасте впервые задумался, что можно создать механизм для устранения заикания. Начал себе представлять, как собираю что-то своими руками, изобретаю.

— И детские мечты сбылись.

— Да, к счастью. Мы уже давно создали аппарат для коррекции заикания. Его у нас сразу начали покупать, он отличные результаты показывал. Сейчас мы его модернизируем: улучшаем качество звука, увеличиваем время работы без подзарядки.

• 
• Фото: Наталья Бочкова/ЛШ15

Фото: Наталья Бочкова /ЛШ15/ На директорском столе уместилась большая часть технологических достижений компании.

— А сами вы благодаря этому устройству от заикания излечились?

— Первые приборы я действительно испытывал на себе. Это устройство заикание не лечит — оно помогает всё время следить за своей речью, тренирует самоконтроль. Я просто хорошо натренировался, но если окажусь в экстремальных обстоятельствах, не исключено, что снова начну сильно заикаться или вообще временно замолчу, — Глазков берёт со стола гаджет, напоминающий mp3-плеер.

— Похоже на простой плеер.

— Ага. В него вставляется гарнитура с микрофоном и наушниками. Сам прибор можно положить в карман, и никто не узнает, что у тебя там. Суть его действия в том, что человек слышит себя. Метроном задаёт ритм, и ты начинаешь говорить в одном темпе.

— Темп как-то специально просчитан?

— Да, выведен средний темп спокойной человеческой речи. Но его рассчитывали не мы, и вообще идея этого прибора принадлежит людям, которые работали с такими заиками, как я. Наша фирма просто превратила эту идею в реальное устройство.

• 
• Фото: Наталья Бочкова/ЛШ15

Фото: Наталья Бочкова /ЛШ15/ Этот прибор, похожий на советский микшерный пульт, помогает глухим учиться говорить.

Взросление. Главный выбор

Работать инженером-электронщиком Александр Глазков начал в 1980-е по окончании Московского института радиотехники, электроники и автоматики. Сначала пошёл в конструкторское бюро, работавшее на оборонку, и делал там устройства для слежения за американскими подводными лодками.

— Было очень интересно. Перед нами ставили сложнейшие задачи. Проекты финансировались из союзного бюджета — было ощущение надёжности и важности дела. Мы чувствовали себя очень крутыми ребятами, — с ностальгией рассказывает Александр. — Но в 1991 году Советский Союз развалился, и все наши проекты сначала приостановили, а потом и вовсе свернули.

— И как же вы выживали в те годы?

— Мы с коллегами-инженерами объединились в кооператив и решили делать бизнес. Занимались автоматизацией ручного труда на некоторых производствах. А потом в стране снова случилась беда.

— Дефолт 1998 года?

— Именно. Все заказчики обанкротились. Наш кооператив развалился. Почти все мои товарищи стали челноками. Ездили в Азию, закупали там дефицитный товар и привозили в огромных сумках в Россию. Распродавали тряпки да всякую бытовую химию на рынках или прямо у себя дома. Коллеги и меня уговаривали этим заняться: мол, там деньги. Но я всё-таки решил остаться в профессии.

— А разве было где оставаться?

— Я решил искать место, где бы пригодились мои способности и навыки. Мне интересно быть инженером, собирать микросхемы, паять проводочки — это дело моей жизни, если хотите. И мне важно было, чтобы эта работа приносила кому-то пользу.

• 
• Фото: Наталья Бочкова/ЛШ15

Фото: Наталья Бочкова/ЛШ15/

Зрелость. Судьбоносная встреча

В период поисков Глазков познакомился с директором одного из московских интернатов для детей с ограниченными возможностями. Туда из-за рубежа привозили навороченные устройства для реабилитации инвалидов. И Александр отправился туда, чтобы посмотреть, как помогают технические достижения таким ребятам.

— Я зашёл в класс, где сидели дети с ДЦП и другими нарушениями. Одни совсем не ходили, только на колясках передвигались, некоторые даже рукой пошевелить не могли. Но перед всеми на столах стояли компьютеры, и эти дети умудрялись справляться с машинами. Это меня поразило, — речь Глазкова замедляется, будто он детально прокручивает в голове воспоминания и удивляется каждому эпизоду. — У меня до сих пор перед глазами стоит картинка, как почти полностью парализованный парень нажимает лбом и затылком на цветные клавиши.

Александр берёт со стола несколько разноцветных кнопок — прибор собственного производства, и, откинувшись в директорском кресле, демонстрирует, как это работало.

• 
• Фото: Наталья Бочкова/ЛШ15

Фото: Наталья Бочкова /ЛШ15/ Эти цветные кнопки дают возможность работать на компьютере тем, кто почти полностью парализован.

— Мальчишка сидел неподвижно в инвалидной коляске — вот так, как я сейчас. На уровне его головы с разных сторон было приделано несколько крупных кнопок. И когда он стукался головой об одну из них, на компьютере запускались команды. Таким образом парень двигал стрелкой мыши, печатал тексты.

— Прям как одно из первых устройств, помогавших общаться Стивену Хокингу. И вы решили создать аналогичный отечественный прибор?

— Да, я вышел из интерната с твёрдой мыслью, что должен повторить опыт зарубежных инженеров. Начал бегать по разным институтам, лабораториям, встречаться со знакомыми учёными и выведывать, какие их исследования можно было бы использовать при создании таких устройств. Что ещё реально было бы сделать для инвалидов? Я задумал открыть вот эту фирму.

Первый заказ в «Эком» поступил в том же 1998 году. В компанию обратились сотрудники одного из якутских центров глухих и слабослышащих. Им нужны были аппараты, при помощи которых человека с серьёзными нарушениями слуха можно было бы научить говорить. В России такие приборы не делали, а за рубежом они стоили очень дорого.

— Там был один доктор, знавший, что есть технологии, которые буквально творят чудеса. И он хотел достать их для своих пациентов. Я взялся за это дело.

Александр показывает небольшой прибор, напоминающий микшерский пульт старомодного дизайна.

— Вся суть в этой маленькой штучке, — инженер показывает нам овальную пластмассовую деталь. — Благодаря ей глухой человек вместо звуков «слышит» рукой вибрацию голоса. Он читает по губам, что сказал ему врач, и сопоставляет это с тактильными ощущениями. Постепенно понимает, как работает речевой аппарат, как и что нужно произносить, чтобы это совпадало с вибрацией, которая создаётся, когда говорит врач. Так пациент учится говорить.

• 
• Фото: Наталья Бочкова/ЛШ15

Фото: Наталья Бочкова /ЛШ15/ Когда заказов много, Глазков сам делает микросхемы, собирает приборы и придумывает новый дизайн для устройств.

Настоящее и будущее. Ум против безысходности

— В компании у нас всего 25 человек, мы как большая семья, — смеётся Глазков. — Субординации особой нет, я сам периодически что-нибудь паяю, могу и новый дизайн придумать. Мы все можем подменить друг друга. Например, секретарь нередко выполняет работу отдела технического контроля.

Александр открывает скрипучую дверь в инженерную комнату.

— Это мой родной брат Виктор, — директор кивает на невысокого парня, копающегося в микросхемах за столом у окна. Виктор здоровается с нами и снова погружается в работу. — Как-то раз мы запланировали снизить себестоимость наших аппаратов и решили не закупать готовые сенсорные экраны, а сделать свои. Но там очень сложные схемы. Виктор за четыре месяца по полной прокачал свои знания, изучил, как и что устроено, и мы начали создавать свои сенсоры — всё получилось!

На полке недалеко от стола Виктора мы замечаем устройство с цветными картинками.

— А что это за смайлики? — спрашиваем.

• 
• Фото: Наталья Бочкова/ЛШ15

Фото: Наталья Бочкова /ЛШ15/

— Это клавиатура для больных ДЦП. Как раз в ней и применяются наши сенсоры, кнопок специально нет, чтобы исключить двойное нажатие или залипание, — директор тянется к полке. — Такие приборы до сих пор делали только в Европе и США. Россияне закупали их, а потом «русифицировали» клавиатуры кустарными методами. Мы, разумеется, сразу делали на русском. Вообще, тут разные накладки есть: вот эти смайлы для пациентов, которые не могут говорить и не знают, как из букв складывать слова. Человек нажимает на знакомую картинку, и компьютерный голос произносит нужное слово. Вот эта мордочка означает «мама», чашечка — «пить» и так далее.

— И это уже применяется?

— Да, московское правительство закупило большую партию наших клавиатур, чтобы обеспечить ими инвалидов в столице.

— Есть в планах какая-нибудь крутая разработка?

— Собираемся повторить технологию, по которой создают роботизированные протезы рук и ног, и начать выпускать их сериями. Это у нас такая большая мечта.

— А вы счастливы на работе?

— Ещё как счастлив! Вы не смотрите, что тут стены такие пошарканные. Это совсем не угнетает. Главное происходит в голове и в сердце. Пусть я не зарабатываю много денег, зато свой ум по максимуму применяю, чтобы спасать людей… спасать их от безысходности.

Олег Ануфриенко, Наталья Бочкова (Летняя школа, мастерская репортажа)

Кстати, а вы знали, что на «Сделано у нас» статьи публикуют посетители, такие же как и вы? И никакой премодерации, согласований и разрешений! Любой может добавить новость. А лучшие попадут в телеграмм @sdelanounas_ru. Подробнее о том как работает наш сайт здесь👈