стань автором. присоединяйся к сообществу!
Лого Сделано у нас
55

Совхоз «Комсомолец» — в лидеры АПК Забайкалья

 © www.agroinvestor.ru

Восемь лет назад сын известного читинского золотопромышленника Валерий Нагель вернулся из Лондона в Россию, чтобы на время возглавить семейный бизнес. А получилось так, что остался и занялся сельским хозяйством. За пять лет он вывел банкротный совхоз «Комсомолец» в лидеры АПК Забайкалья, консолидировал 110 тыс. га земли и первым из российских игроков агрорынка выпустил рублевые бонды в азиатской части страны. Через пять лет Нагель намерен заработать на IPO $100 млн, а к 2028 году — контролировать 250 тыс. га местных черноземов.

ИНТЕРВЬЮ:

— Многие годы ваша семья занималась добычей золота. Расскажите о нем и других бизнесах, которые были до агро.

— Золото, как вы правильно заметили, — основа семейного дела. Отец долго работал энергетиком в золотодобывающей сфере и в 1986 году решил с несколькими партнерами создать золотодобывающую артель. В советское время мыть золото — это был, наверное, единственный способ капиталистического обогащения, доступный простым людям. Если для служащих неплохой зарплатой были 120 руб., то старатель не зарабатывал меньше 1000 руб. в месяц. Проработав девять месяцев сезона, он мог позволить себе купить квартиру в Москве и новые «Жигули».

От золота до колхоза

— Потом началась перестройка…

— Да. С началом рыночных реформ отец и его партнеры стали скупать ваучеры. На них приватизировали несколько предприятий в Забайкалье, в том числе гостиницу и пивзавод. За счет прибылей с нуля построили керамический завод и завод железобетонных изделий. В 1997 году они вышли из золотого бизнеса — цена на золото держалась очень низкая. Я точно не помню, какая, но, по-моему, долларов 370 за тройскую унцию. Сейчас оно стоит 1500. Маржинальность сильно упала, и надо было выходить. Производственные активы остались. Сейчас ими управляем мы с братом. В 2011-м отец заболел, и мне тогда пришлось приехать из Лондона, помочь разобраться с существующим бизнесом.

— Какой еще бизнес на тот момент существовал?

— Была строительная компания, производство стройматериалов — это керамика, кирпич, блоки, железобетонное производство. Были гостиницы — «Забайкалье» и «Даурия», рестораны. Сейчас мыуже продали большую их часть: осталось только два, в одном из которых вы были. Еще у нас был пивобезалкогольный комбинат. На тот момент семье принадлежали контрольные пакеты почти во всех этих предприятиях и компаниях, а сейчас мы везде стопроцентные владельцы. Получив в управление от отца семейный бизнес, мы с 2012 года начали смотреть горнорудные проекты. Они были дороги: без $100 млн в нормальный проект не зайдешь. Стали смотреть другие, локальные, в районах.

— Горнорудный проект — это что такое?

— Это угольные разрезы, железная руда и золото. То есть добыча. А поскольку я этим раньше занимался — привлечением инвесторов в такие проекты, — то знал, что смогу с этим сделать. И быстро понял, что дорого как покупать, так и искать инвесторов. На Россию западные партнеры и инвесторы тогда, в 2013—2014 годах, уже смотрели совершенно не так, как раньше. Привлекать деньги стало очень тяжело.

— Как вы пришли в сельское хозяйство?

— Началось это еще в 2000-х. Мой отец всегда хотел заниматься аграрной темой, особенно животноводством. Он первым хотел сделать под Читой большую молочную ферму. Привезти породистых коров и показать, сколько можно получать молока, если соблюдать все технологии. Но тогда не сложилось по бюрократическим причинам: не выделили землю под ферму. Отец долго мучился, года два пытался покупать какие-то паи, а потом все бросил — устал бороться с ветряными мельницами.

— А «Комсомолец» вам как удалось купить?

— Удалось — неподходящее слово; скорее, пришлось. Сейчас объясню. У нас есть кирпичный завод. Родилась идея скупить в области все лучшие месторождения глины. Купили очень хорошее месторождение белой глины, из которой можно много чего делать, в том числе качественный разноцветный кирпич. Чтобы развиваться, искали другие новые проекты. Смотрели и на сельское хозяйство — изучили несколько небольших агро- и перерабатывающих предприятий в регионе. Они нам не подошли: где-то не устраивал менеджмент, где-то было плохое стадо… Да и перспективы развития этих активов казались весьма туманными. Помог случай. Мы было собрались разрабатывать купленное месторождение белой глины и только тогда узнали, что земля, на которую хотели зайти, — сельскохозяйственная и принадлежит совхозу «Комсомолец».

— Можно было перевести землю в другую категорию.

— В том-то и дело, что нет. Земля, оказалось, была федеральной, а вы понимаете, что такое перевести ее из категории в категорию. Проще не начинать. Но, главное, колхоз с 36 тыс. га земли был на стадии банкротства. Под месторождение не были нужны все эти земли, а только очень небольшая часть — как точка на карте. Что такое банкротство? По процедуре ты должен или брать все — имущественный комплекс единым лотом, — или ничего. Так и вышло: конкурсный управляющий предложил выкупить предприятие полностью. Мы даже тогда не понимали, сколько это — 36 тыс. га. Подозревали только, что, наверное, много. Об агротехнологиях тоже ничего не знали. Но актив взять хотелось — ведь у нас было одно из лучших глиняных месторождений, которое без этих земель мы бы не смогли развивать. Стали смотреть архивы регионального Минсельхоза. Выяснили, что в советские годы это был колхоз-миллионер с классными черноземными почвами! Взяли почву на анализ, подтвердивший высокое качество чернозема с большим содержанием гумуса. Ну что делать, нужно пробовать. Вышли на торги, выиграли, выкупили долги перед налоговой инспекцией — где-то 5 млн руб. Еще 10 млн руб. ушло на погашение долгов по зарплатам. За 3 млн руб. получили имущество — несколько разбитых «Кировцев», запущенный зерноток, развалившийся комплекс очистки зерна и т. д.

— Вы стали аграриями меньше чем за 20 млн руб. Недорого.

Ну да, так и стали. Дорого было потом (улыбается). Начали пробовать хозяйствовать: починили технику, закупили семена и все необходимое для полевых работ. Первую посевную провели в 2015 году, и нам тут же крупно не повезло. Были пожары, горело все Забайкалье — почти как в нынешнем сезоне. Пожар распространялся со скоростью 30 м/сек., сметая все на своем пути. У нас полностью выгорел зерноток, склады, сгорела техника, погибли овцы. Накануне посевной мы остались без семян. Пришлось начинать все сначала — склады построили заново, семена купили, сумели отремонтировать четыре трактора (ДТ-75 и «Кировцы»). В экономике field crops мы ничего не понимали и решили сделать так: сеем несколько агрокультур и смотрим, какие «выстрелят». Сделали ставку на рапс, купили под уборочную три ростсельмашевских комбайна и собрали с 775 га в среднем по 16 ц. Урожай продали китайцам буквально за один день. Они дали очень хорошую цену.

Сколько китайцы заплатили вам за рапс?

— Цену не помню сейчас. Дело даже не в ней, а в том, что я понял — вот тот товар, которым можно заниматься и на котором специализироваться. Под кампанию 2016 года подняли той же техникой под рапс уже 4,5 тыс. га залежей. Овес посеяли. Поднимали землю как могли — без культиваторов и старыми плугами. Теперь у нас был предварительный контракт с импортерами из Китая, и урожай тоже ушел в один день. В посевную-2017 уже было до 20 комбайнов, новые посевные машины. Не повезло с погодой, были дожди — трактора и посевные комплексы вязли в жирных черноземах. В общем, сеялись 47 дней, пропустив все агротехнические сроки. Но тем не менее собрали 14,5 тыс. т рапса. В 2018-м сильно поработали над командой — привезли из других регионов агрономов, химиков, инженеров. Они хорошо подготовили хозяйство к посевной, уложились во все агросроки, весь рапс (21 тыс. т) полностью вызрел и ушел по очень привлекательной цене в Манчжурию — в зависимости от масличности по 28-32 тыс. руб./т. Компания докупила на кредиты еще техники, в том числе Versatile и Horsch. В этом году рапсом засеяли 14,5 тыс. га и хотим получить уже 30 тыс. т рапса. Вложились в строительство завода жидкой карбамидно-аммиачной смеси и поэтому рассчитываем на урожайность в 20 ц/га и объем в 30 тыс. т.

Кроме рапса, у нас растут ячмень, овес и лен. Общая посевная площадь в этом году — 36 тыс. га, в следующем поднимем 50 тыс. га.

«Я перевожу рапс на золото«

Здесь, в Забайкалье, мало кто верит, что растениеводство может быть прибыльным бизнесом и вообще бизнесом. Когда заходят такие разговоры, я для наглядности перевожу рапс на золото. Так вот, скажем, в этом году мы намоем 400 кг золота. Это я пересчитываю на его стоимость расчетную выручку от рапса. Весьма солидный масштаб — 40 больших слитков по 10 кг! Чтобы было понятно, 1 т золота — это уже солидная извлекающая фабрика, которая стоит $150 млн. Я еще почему сравниваю? Потому что у золота и рапса сравнимый уровень маржинальности — от 20% до 40%.К 2026 году мы должны будем дорасти до выручки в 5 млрд руб. Это уже 2 т золота, а мы в этом случае — ведущий золотодобытчик Забайкальского края.

 © www.agroinvestor.ru

Земля и деньги

— Сколько у «Комсомольца» земель под контролем?

— 112 тыс. га. У нас как приватные, так и арендованные земли. В собственности всего где-то 5% угодий, а аренда в основном долгосрочная — на 49 лет. В нашем АПК работает 500 человек, в том числе 150 сезонников. Хозяйства есть в четырех районах края. Все они соприкасаются друг с другом, поэтому сформирован, можно сказать, единый массив. Причем земли очень хорошие: вы видели, что все это чернозем! Причем это не нам так повезло: земли в регионе вообще качественные, на всех можно работать.

— Какие деньги в общей сложности вложены в «Комсомолец»? Так сказать, накопленные инвестиции.

— За четыре сезона — с момента покупки — они превышают 2 млрд руб., из них наших денег примерно 500 млн руб. Остальное — банковское кредитование и федеральный лизинг.

— Те деньги, которые ваши — как вы их инвестируете?

— Вкладываем по принципу реинвестирования прибыли — ни копейки из бизнеса не забираем, всю направляем в развитие и рост. Да и нет смысла их брать: вложенные в «Комсомолец», они легко удвоятся за несколько лет. Где вы еще найдете инструмент с такой доходностью? Говорить об окупаемости вложенного можно будет лет через пять, то есть спустя девять-десять лет после старта проекта.

— Какая у вас маржинальность?

— 32% по EBITDA. Мы просчитали, что при урожайности рапса в 20 ц/га в этом году выйдем на показатель, близкий к 50%. На данный момент нигде здесь, в Забайкалье, вы не получите такой прибыльный бизнес — кроме, может быть, месторождений золота.

— Вы брали сельхозактивы, чтобы производить кирпич. Растениеводство теперь — основное для вас направление. А с кирпичом что-то получилось?

— Да, конечно: мы сумели развить глиняное месторождение. Но не могли знать, что сельское хозяйство станет, да еще так быстро, ведущим направлением семейного бизнеса. По продажам оно в этом году впервые превысит строительную деятельность и выпуск стройматериалов. По итогам 2019-го на АПК придется 30% выручки всех наших бизнесов, включая гостиничный и ресторанный. Наш общий оборот будет 3,1 млрд руб., из которых 1 млрд руб. с плюсом составит сельхоздеятельность. До 90% выручки от АПК — экспортные продажи.

Рост у «Комсомольца» быстрый — в 2018 году мы заработали 600 млн руб. выручки. Активно растем в том числе потому, что постоянно инвестируем в рост земельного банка (каждый сезон он увеличивается в среднем в два раза) и распашку земель. В прошлом году мы продали на экспорт на $8 млн рапса, в этом продадим на $15 млн, а к 2024-му хотим достичь $80 млн. И это один только рапс!

Лондон, олигархи и IPO

— У вас западное образование, вы прожили 17 лет в Лондоне.

— Да, я уехал в Великобританию в 19 лет, чтобы выучить на хорошем уровне английский. Первый год учил там язык в школе и понял, что лучше продолжить образование, перейдя в колледж. Это как первые два курса университета. Через два года сдал экзамены и поступил туда, куда хотел — в City University, на факультет банковского дела и международных финансов. Получил диплом, год потрудился по договору аналитиком в сфере недвижимости. Найти постоянную работу с российским паспортом и без разрешения на работу было невозможно. Нужно было или продолжать учиться, или уезжать в Россию. Сомнения разрешились женитьбой. Там же, в Лондоне, я встретил будущую жену. Она россиянка, из семьи дипломатов, и на тот момент у нее было гражданство Великобритании. Женившись, я тоже получил гражданство и без проблем устроился на работу. Начинал работать на российских олигархов, имен которых не хочу называть. Управлял их активами, работал на проектах. То есть находил проект, дорабатывал бизнес-модель и приносил своим работодателям. После защиты проекта мне поручали довести его до завершения.

— В чем конкретно заключалась проектная работа?

— Так как я был связан с темой природных ресурсов, мне нужно было найти месторождение либо уже работающую компанию для потенциальной покупки. Подготовить всю документацию. Найти инвесторов. И управлять работой проекта. Я находил проекты в разных местах: в Африке, в Австралии, в России… Поскольку я сам из Забайкалья, по России у меня была большая специализация. Знал и сейчас знаю все месторождения Забайкалья, их потенциал. Знаю даже, какие из них в данный момент находятся в нераспределенном фонде и на которые пока никто не смотрит, хотя они очень перспективны. Мы шли на аукционы, покупали месторождения, а затем ими управляла профессиональная команда.

— Что было потом?

— Проработав около семи лет на других людей, мы с партнером-австралийцем открыли в Лондоне инвестбутик и еще три года занимались инвестиционной и консалтинговой деятельностью для российских и австралийских компаний. В 2011 году из-за болезни отца я передал свою долю партнеру, переехал с семьей в Россию и принял на себя управление семейными активами. Думал, я здесь года на три — приведу дела в порядок, отец выздоровеет… Но жизнь распорядилась иначе. Он, к сожалению, не смог вернуться к работе, и вот восьмой год я и брат занимаемся тем, о чем я вам начал рассказывать.

— Не жалеете о Лондоне?

— Ничуть. Бизнес-возможности, которые может предоставить Забайкалье, несравнимы ни с чем! В Англии и за три жизни не построишь с нуля такой бизнес, который строим сейчас мы. Даже имея такую возможность, я бы сейчас не вернулся обратно, тем более что больше семи лет не погружался в тот бизнес. Партнер продолжает его развивать и, в частности, помогает «Комсомольцу» с будущим IPO.

— У вас будет IPO? Неожиданно для нынешней инвестиционной среды и для небольшого агрохолдинга.

— Никаких неожиданностей. Во-первых, IPO будет не сейчас, а через пять лет, в 2024 году. Мы уже переводим бухгалтерию на МСФО и к концу года завершим эту работу. В этом же году подключим кого-то из аудиторов «большой четверки» [EY, PwC, Deloitte, KPMG — «Агроинвестор"] для аудита нашей бухотчетности. Хотим, чтобы для инвесторов была заранее понятно, что мы собой представляем.

— Каким будет масштаб компании на момент IPO?

— Капитализацию к моменту выхода на биржу хотим увеличить до 16-20 млрд руб., земли в обработке — до 140 тыс. га. Free float сейчас видим на уровне 25%. В ходе размещения хотим собрать примерно $85-100 млн. Все деньги будут cash in — то есть пойдут в компанию. Этот капитал позволит нам до 2028 года удвоить бизнес в сравнении с тем, что он будет представлять собой в 2024-м. Если говорить о землях, то в 2028 году это будет уже порядка 250 тыс. га.

— Все земли будут, как и сейчас, в Забайкальском крае?

— Да. Не будем распылять силы на другие регионы.

— До интервью вы говорили о намерении найти стороннего инвестора. Оно как-то связано с подготовкой к IPO?

— Мы рассматриваем вариант pre-IPO: привлечения инвестора где-то на 1 млрд руб. Сейчас разговариваем с многими интересными людьми у нас в России, и разными инвестфондами. Проект всем нравится, но пока он для кого-то небольшой, кто-то хочет больше контроля… Мы предлагаем за 1 млрд руб. 25% акций.

— 25% или 25% плюс одна акция, то есть блокпакет?

— Договоримся. Партнер сможет пройти с нами весь путь до первичного размещения и выйти в кэш. Сможет выйти раньше или, наоборот, после IPO сохранить долю в компании и расти вместе с ее капитализацией. Есть много вариантов, и все они зависят от мотивации партнера. Мы ищем инвестора не только потому, что нужны деньги на развитие. К моменту IPO нам важно иметь такую частную историю соинвестирования, которая будет понятна тем, кто будет покупать наши бумаги на бирже.

— Компания сохранит растениеводческий профиль?

— Да, растениеводство плюс переработка для создания добавленной стоимости. В животноводство, если ваш вопрос о нем, входить не планируем. По переработке есть несколько вариантов решений, которые мы сейчас прорабатываем. Одно из них — поставка рапсового масла в Японию. Дело в том, что сам рапс японцы покупать не хотят, но готовы приобретать масло высокого качества, в том числе для химической промышленности, изготовления косметики, для медицинских целей и т. д.

По экономике нам это интересно, но нужно сделать две вещи — построить рапсовый завод и тщательно просчитать логистику транспортировки масла. Для нас это очень большие деньги — более 3,5 млрд руб. И такой завод — вопрос стратегической перспективы: скорее всего, уже после IPO.

Еще один проект по переработке растениеводческой продукции, который готовы рассмотреть, — строительство производства комбикормов. Про мощность, инвестиции и другие подробности пока не готов говорить. Промышленное мукомолье в регионе тоже отсутствует — есть только мелкие мельницы. Поэтому еще один из вариантов инвестирования в добавленную стоимость — крупный мукомольный завод.

Есть похожие нишевые проекты и много других подобных идей. Все это считаем, рассматриваем. Но сейчас наша стратегия — освоить как можно больше земель и увеличить урожайность на гектар, а вместе с ней в конечном счете и cash flow. К примеру, в этом году планируем получить под контроль 50 тыс. га — до 160 тыс. га. Может быть, даже и больше.

— Что вы делаете для интенсификации растениеводства? Покупка техники, хороших расходников, инвестиции в персонал — это понятно. Что еще?

— Еще мы купили и запустили в этом году завод по выпуску жидких карбамидно-аммиачных смесей. В этом же сезоне хотим построить современную лабораторию, где с помощью спектрального анализа листа будут определять по мере вегетации, сколько, где и каких полезных веществ получают растения. Это дорогое удовольствие. Но когда мы будем иметь оперативную лабораторную аналитику, то выйдем на совсем другой уровень. Скажем, определяем: на таком-то поле рапсу не хватает почвенного азота, и даем задание изготовить на заводе прямо под это поле смесь с нужным содержанием азота и других химических веществ. В течение суток опрыскиватель уже внесет это удобрение. И потом мы сможем зарабатывать на сервисе — любой сельхозпроизводитель сможет сдать свои растения нам на анализ.

— Основой бизнеса останется рапс?

— Да. По его производству мы уже номер один на Дальнем Востоке. В этом году хотим стать первыми в России, собрав 30 тыс. т. Но посмотрим. Кроме рапса, в силу севооборотов будет много зерновых (в том числе гречихи): скажем, в 2019 году — тоже 30 тыс. т, а лет через пять-семь — до 200 тыс. т. Масличного льна [к 2024 году] будет 50% от рапса. А гречки хотим производить больше, потому что ее хорошо покупает Китай, причем платит 1500 юаней [примерно 14 тыс. руб. — «Агроинвестор"] за тонну. Будем смотреть, какой потенциал у подсолнечника. Его покупает тот же Китай по цене, не намного отличающейся от той, что дает за рапс. Подумаем о кукурузе — пока это только местные продажи. КНР интересуется ей, но ликвидных предложений нет. С соей экспериментируем, но урожайность у нас третий год подряд только 8-9 ц/га. Это пока не то, что нам нужно. Смотреть на увеличение посевной площади можно будет после того, как научимся получать от 15 ц/га.

— А что по зерновым?

— По зерновым лучше. У нас план — получить в этом году 30 ц/га пшеницы, ячменя, овса. Успешные примеры есть. Скажем, в 2018-м на немецких гибридах, посеянных как семена на делянках, «Комсомолец» получил 42-72 ц/га. Мы их размножили и в текущем сезоне смотрим, что получится из ячменя на больших площадях (300-400 га). Не уверен, что ячмень будет пивоваренным. Но даже фуражное качество нас устроит — при текущей конъюнктуре можно неплохо зарабатывать и на этом ячмене.

— Вы через слово повторяете «китайцы», «Китай». Но это же явный предпринимательский риск — зависеть от одной страны-покупателя, тем более такой малознакомой и не всегда предсказуемой.

— В ваших словах есть логика. Мы, конечно, не работаем только на КНР и ищем альтернативный сбыт. Весь урожай зерновых прошлого года — 20 тыс. т — продали зауральским переработчикам. Хотелось бы продавать внутри страны и масличные. Но как? Скажем, у Иркутского масложиркомбината ценник на рапс — 18 тыс. руб./т, у китайцев — 29-31 тыс. руб./т. Обе цены с доставкой, только внутренняя — и с НДС, а китайская — без него. Как видите, разница с внутренней ценой огромна. Поэтому риски, конечно, мы осознаем, но, как многие сибирские и дальневосточные производители, пользуемся моментом. Скажем, в мае партнеры из КНР уже полностью законтрактовали наши лен, рапс и гречиху нового урожая. Конечно, хочется, чтобы вокруг нас здесь развивалось какое-то число переработчиков, которые могли бы на конкурентных условиях покупать нашу продукцию. Но их пока нет.

О бондах и будущем

— Вы первый игрок АПК, выпустивший рублевые облигации в азиатской части России. Как вам пришла в голову это идея, и что вам дали эти эмиссии?

— Идея выпуска биржевых облигаций впервые пришла в 2016 году, после общения на Восточном экономическом форуме. В 2017 году мы с помощью Freedom Finance сделали на бирже «Восток» первый пробный выпуск: 30 млн руб., 12 месяцев обращения, два купона, доходность — 14% годовых. Просто для того, чтобы инвесторы о нас узнали. Я тогда немного удивился, что мы быстро и полностью продали весь выпуск, причем в основном людям из Питера и Москвы. В 2018 году «Комсомолец» своевременно погасил этот заем и выпустил второй — на 40 млн руб. Он уже трехлетний, торгуется на биржах «Санкт-Петербург» и «Восток». «Восток» — новая небольшая биржа в ДФО, созданная недавно для местных участников рынка. Сейчас компания готовит третий выпуск биржевых облигаций — тоже на три года, на 50 млн руб. и с 14%-ной доходностью. То есть мы, двигаясь к публичности малыми шагами, на данный момент уже можем привлекать альтернативные деньги на несколько лет. В абсолютных цифрах они небольшие, но важно, что это капитал без обеспечения. По моим расчетам, следующие выпуски будут уже на пять лет. В этом году хотим получить [кредитный] рейтинг рейтингового агентства. И тогда, быть может, сможем выпускать биржевые облигации на совсем другие деньги — скажем, до 500 млн руб.

Лет через пять планируем размещать облигации и на международных рынках. У нас уже будет достаточный опыт и позитивная инвестиционная история успешного выпуска бондов здесь.

— На какие цели вы тратите привлеченные на бирже деньги?

— На пополнение оборотных средств и первоначальные взносы при покупке новой техники. Кстати, два года назад разговаривали с федеральным Минфином: поставили вопрос о субсидировании купонов биржевых облигаций. Если субсидируются кредиты и лизинг, то почему не могут субсидироваться они? Это такой же финансовый инструмент развития АПК, как и бюджетные деньги. Если ввести его в законодательство, аграрии получили бы новый способ финансирования текущей и инвестиционной деятельности, новый источник ликвидности. Вы знаете, как им ее не хватает.

— Было какое-то продолжение разговора?

— Нас услышали. В подготовку конкретных решений это пока не вылилось, но мы будем продолжать диалог.

— Кто покупатели облигаций «Комсомольца»?

— Частные клиенты с небольшими вложениями. Помню, когда мы размещались впервые, брокеры позвонили и сказали мне: «Весь ваш объем эмиссии готовы выкупить два человека». Я сразу ответил: «Неинтересно» и попросил отказать. Мы разбили выпуск на несколько десятков лотов именно для того, чтобы как можно больше инвесторов начали на нас смотреть, наблюдать за новостями, результатами компании, рассказывать о нас другим. Это очень важно для будущего IPO.

— Каким вы видите будущее предприятия лет через пять-семь?

— По бизнес-плану выручка «Комсомольца» к 2024 году будет порядка 4 млрд руб., или 60% бизнеса всего семейного холдинга. Нашей специализацией останется растениеводство: Китай — понятный рынок, куда мы продаем не только рапс, но и гречиху, и лен. В этом году предложим еще и пшеницу.

— Что, по-вашему, сдерживает агроэкспорт в Китай? Вот вам что мешает продавать туда больше?

— Сдерживающие факторы — логистические мощности, не хватает элеваторов, страшно недостает вагонов. И, конечно, регуляторика. Если в этом году Китай разрешит Забайкалью поставлять им пшеницу — будем продавать все 100% продукции на экспорт. А чтобы решить для себя проблему логистики, стали участником территории опережающего развития (ТОР) «Забайкалье». Договариваемся о строительстве там за счет госбюджета инфраструктуры для будущего собственного элеватора с железнодорожной веткой. Ее расчетная стоимость — 600 млн руб., самого элеватора — 1,3 млрд руб. Его хотим строить поэтапно, но большой — 180 тыс. т единовременного хранения. Таких крупных мощностей на Дальнем Востоке всего несколько, и для экспортной торговли их очень не хватает. К примеру, одно из наших хозяйств всего в 40 километрах от погранперехода в Китай. Там можно ставить накопительный терминал и продавать продукцию растениеводства в КНР. Китайцам же тоже интересно покупать не по одному-два, а по 10-20 вагонов. Логистика будет шикарная — вырастил, убрал и тут же продаешь на экспорт. Это, конечно, непросто: там отсутствует электричество, связь, вообще инженерная инфраструктура. Но я верю, что это решаемая проблема. А пока сосредоточимся на создании элеватора в ТОР «Забайкалье».

Хочешь всегда знать и никогда не пропускать лучшие новости о развитии России? У проекта «Сделано у нас» есть Телеграм-канал @sdelanounas_ru. Подпишись, и у тебя всегда будет повод для гордости за Россию.

  • Комментарий удален
    • -4
      Кот Стальной Кот Стальной
      21.11.1913:27:04

      Тут не только отток мозгов показан, а отток сырья.

      Китай скупает рапс оптом за 1 день. Япония скупает рапсовое масло… А что в России делают с рапсом и рапсовым маслом? Во что перерабатывают, как используют?

      Вот этот мужик удивился открывшимся перспективам бизнеса, собирается строить рапсовый завод, мукомольное производство — т. е. перерабатывающие предприятия. Но он такой один судя по всему. Где другие? Продают чисто сырье за рубеж, не заморачиваясь с организацией переработки. Хотя переработка поднимает цену конечного товара в разы, добавляет в регионе рабочие места, платит налоги в казну и в целом — развивает экономику. Но для них переработка — это дополнительный геморрой и затраты.

      Еще одна проблема в том, что сейчас весь бизнес дальше Урала работает с Китаем, Японией и другими странами Азии. Ничего личного — чисто бизнес. До Китая 1000 км, до Москвы — 10 000. «Логистика,сэр…"

      Вот и получается что за Уралом у нас живет другое государство. Которое к европейской части РФ имеет чисто формальное отношение.

      • Комментарий удален
      • Комментарий удален
      • 1
        Auto Skin Auto Skin
        21.11.1918:05:52

        Китай скупает рапс оптом за 1 день. Япония скупает рапсовое масло… А что в России делают с рапсом и рапсовым маслом? Во что перерабатывают, как используют?

        Если у вас хороший английский, то вы могли бы попробовать себя в качестве консультанта в американском правительстве. США только одних соевых бобов экспортирует примерно на 20 миллиардов долларов США в год (это примерно равно величине экспорта газа в РФ) Наверное потому что нет возможностей для переработки.

        Вот этот мужик удивился открывшимся перспективам бизнеса, собирается строить рапсовый завод, мукомольное производство — т. е. перерабатывающие предприятия. Но он такой один судя по всему. Где другие?

        Я лично приеду в Забайкалье и задам этот вопрос герою топика. Как только вы мне объясните в двух словах — кому продавать продукцию переработки.

        Плановой экономики больше нет. Строить производства (и заводы по переработке) — это только расходы. Если нет покупателей на продукцию — это чисто убытки. То есть если государство сейчас бросит все деньги из всех резервов на строительство заводов — я выйду на митинг, с требованием отставки всех.

        Вы же понимаете, что бизнес мимо денег не пройдёт.

        Теперь я отвечу на ваш вопрос с переработкой, для этого достаточно прочитать пост ещё раз.

        Регуляторика. Даже сырьё не позволяет экспортировать регуляторика Китая. То есть нельзя, просто нельзя. Политика партии, видимо. Теперь представьте какие строжайшие запреты на импорт готовой продукции из того же рапса.

        И пример из жизни. В России производится продукция СХ. Например молоко. Можно продавать его без переработки, а можно с переработкой. Например мороженое.

        Так вот чтобы Китай начал разрешать импорт российского мороженного (переработанное сырьё) одному россиянину пришлось подарить самому влиятельному китайцу ящик российского мороженого.

        Этакий тонкий, едва заметный, намёк. И только после того, как товарищ Цзипин официально подтвердил что мороженное вкусное — загорелся зелёный свет для импорта мороженого.

        Точно так же обстоит ситуация и с продукцией из зерна, например.

        При этом не забывайте о том, что кроме вас — другие люди тоже хотят есть, пить и красиво одеваться… Потому что если РФ начнёт продавать в Китай продовольствия на 200 млрд долларов в год, то Китай перестанет закупать в другой стране продовольствия примерно на ту же сумму. А там тоже люди, тоже бизнес, тоже в Лондоне некоторые бывали.

        Если за жалкий европейский рынок газа идёт такая борьба, что президент США и его люди готовы шантажировать немецкие компании и правительство, то представьте какая борьба развернётся за рынок продовольствия для, без малого, четверти населения планеты.

        Отредактировано: Auto Skin~18:07 21.11.19
        • Комментарий удален
    • 0
      Нет аватара Sokol7
      21.11.1920:29:16

      Самому бред про утечку мозгов нести не надоело?

      https: //www. youtube .com/watch?v= 19u1Lr62fRQ

      Убери пробелы

      Отредактировано: Sokol7~20:30 21.11.19
  • Комментарий удален
    • 2
      Нет аватара ПЕИ
      21.11.1918:17:53

      OptimoPrincipi со всеми высказываниями согласен. Вот готовый губернатор. А то у них за 10 лет 5 губернаторов сменилось. А край остается пожизненно дотационным. Ну, а цена рапсового масла долларов под 800 стоит.

      • 0
        koncervator.livejournal.com koncervator
        24.11.1923:32:53

        Хороший бизнесмен и хороший губернатор — это разные вещи. Не факт, что у него получится. Например, Зеленин в Тверской области несколько лет губернаторствовал, но никакого особенного прогресса в развитии региона не добился.

        Отредактировано: koncervator~23:34 24.11.19
  • 4
    Нет аватара sieras65273
    21.11.1917:52:34

    Статью прочитал на одном дыхании, как увлекательный роман. Мужик, просто молодец. Таких бы побольше.

Написать комментарий
Отмена
Для комментирования вам необходимо зарегистрироваться и войти на сайт,