Сергей Чемезов: Мы получили возможность создать все свое

Сергей Чемезов рассказал о планах РостехаГендиректор Ростеха Сергей Чемезов считает, что для экономики новые условия могут стать шансом развить те секторы, которые до сих пор отставали, и в минусе останутся компании, которые ушли сейчас из России: вернуться на рынок им будет очень сложно. В интервью «Ведомостям» Сергей Чемезов рассказал о ближайших планах Госкорпорации: разрабатывать программное обеспечение, производить медицинские препараты, строить ТЭЦ в Крыму, утилизировать отходы и многом другом.

— Идея о раскрытии доходов руководителями госкорпораций. Как вы к этому относитесь?-

Я давно подаю декларацию в налоговую инспекцию и в администрацию президента. Теперь ее еще стали публиковать на сайте. Другое дело, что в этой практике есть вопросы в плане безопасности. Когда мы опубликовали декларации в первый раз, одного из моих заместителей тут же ограбили, пострадала его жена.

— А как санкции изменили вашу жизнь и работу?-

Ростех под санкции не попал. Попали отдельные компании и лично я. Если говорить о бизнесе — ничего не изменилось: все наши партнеры приезжают, мы здесь с ними встречаемся. Что касается меня — перестал ездить отдыхать в Европу, в Америку и до этого ездил только по необходимости. Теперь с большим удовольствием езжу на Байкал.

— То есть в переговорах участвуете, отказа вести переговоры с вами не было?-

Не было. У нас очень много совместных предприятий (СП), где я являюсь председателем или членом совета директоров. Например, у ВСМПО-АВИСМА, где я возглавляю совет директоров, семь лет функционирует СП с Boeing, объемы сотрудничества существенные и продолжают увеличиваться. Никаких проблем не возникает и у нашего СП с Renault-Nissan — Alliance Rostec Auto B.V., там я член совета директоров, мы с президентом Renault-Nissan г-ном Гоном ежегодно чередуемся в роли председателя совета директоров. В КАМАЗе я тоже председатель совета директоров — там стратегическим партнером выступает немецкий Daimler, с ним продолжается плодотворное сотрудничество. Это отношения, которые выстраивались годами, и нашим зарубежным партнерам невыгодно терять позиции на российском рынке и рушить хорошо выстроенный бизнес.

— Были планы создать партнерства с Bombardier, Alcatel, Alstom Grid и др. В какие-то проекты пришлось вносить коррективы?-

Есть ряд проектов, которые не были реализованы. Были только подписаны протоколы о намерениях, но дальше работа не пошла. Но это скорее не по причине санкций — просто не договорились по деньгам или условиям. Те СП, по которым были подписаны обязывающие документы, успешно функционируют.

— А из тех, которые не были созданы, на каких вы готовы поставить крест?-

Мы остановили переговоры с Bombardier, с которым хотели совместно производить самолеты в России. Но остановили не по политическим мотивам. Просто комплектующие (а мы их завозим из-за рубежа) слишком дороги сейчас из-за курса рубля — и машины будут неконкурентоспособны по цене по сравнению с российскими самолетами. Несмотря на то что подобного класса современных самолетов у нас нет, мы остановили переговоры. Хотя это не означает, что тема с производством подобных воздушных судов исчерпана.

— А с австрийской Daimond как работает СП?-

Оно полноценно работает, уже выпускает двух- и четырехместные суда. Спрос хороший. Покупают частные лица, а также госструктуры для обучения пилотов, в частности Минтранс.

— Когда Ростех создавался, ожидалось, что вы будете оздоравливать убыточные компании и впоследствии проводить их IPO. Ни одного так и не состоялось. Почему?-

В 2009 г., когда мы получили большинство предприятий, убыток корпорации был 60 млрд руб., теперь прибыль — 40 млрд руб. Выручка также выросла в 2 раза: была 510 млрд руб., стала — 1,04 трлн руб. Так что проделана большая работа — все наши холдинги сейчас достаточно успешны, хотя несколько лет назад многие из них находились в очень плачевном состоянии. Мы давно могли бы провести IPO «Вертолетов России». В 2011 г. у нас было уже все подготовлено, но потом начался спад экономики, и по понятным причинам мы остановились с размещением. Сейчас нет смысла проводить IPO, выгоднее найти стратегического инвестора и продать ему часть актива. Мы давно в переговорах с итальянской AgustaWestland (входит в холдинг Finmeccanica), у нас с ними успешно работает СП. А если бы мы объединились, то стали бы крупнейшим производителем вертолетов в мире. Но пока переговоры не завершены и преждевременно говорить о синергии.

— Какой пакет «Вертолетов России» вы готовы ей продать?-

Мы создали СП в России и производим вертолеты здесь. Мы предлагали обменяться пакетами акций по 25%. Но сейчас у них ситуация непростая, поэтому о четких параметрах сделки говорить пока не приходится.

— Какие еще компании могут быть стратегическим партнером для «Вертолетов России»?-

Европейские компании — Eurocopter, например, и аналогичные ему производители. Может быть интересным сотрудничество с фондами: мы начинали вести переговоры с арабскими фондами, но они взяли паузу, когда появились санкции.

— Вот! Все-таки санкции сказываются!-

Конечно, сказываются — мы могли бы развиваться более быстрыми темпами. Но мы не остановились, а притормозили. Зато получили возможность создать все свое — это ключевое преимущество!

— «Все свое» — это утопия.-

А что делать? Мы работаем в ситуации, которая возникла не по нашей вине. Зато мы активно создаем что-то свое, и уже есть много примеров, когда мы делаем это по крайней мере не хуже и стараемся делать даже лучше. И потом, компаниям, которые сейчас уходят с нашего рынка, попасть обратно, конечно, будет невозможно. Также не забывайте, что вопрос производства внутри страны — вопрос того, где остается добавленная стоимость. Это как раз ключевой фактор в условиях диверсификации экономики.

— В целом корпорации пришлось корректировать стратегию развития из-за санкций?-

Конечно. Мы вынуждены были прекратить все контакты с партнерами на Украине. Они сами это сделали: было выпущено распоряжение украинского правительства, запрещающее военно-техническое сотрудничество с Россией, что повлекло фактически ликвидацию оборонной промышленности на Украине, поскольку в рамках сотрудничества поставки осуществлялись в том числе и с российских предприятий. Нам это не создало больших проблем — мы восстановили у себя производство оборудования и комплектующих, которое там приобреталось.

— В том числе двигатели для вертолетов?-

Мы создали свой двигатель — более современный ВК-2500, который уже начинаем производить. И к концу 2017 г. запустим на полную мощность наше предприятие в Санкт-Петербурге. Там будут производиться двигатели ВК-2500 для вертолетов «Ми» и «Ка», а также новые, более мощные двигатели ТВ7-117 В для новейших вертолетов Ми-38. С точки зрения объемов уже в 2015 г. мы произведем 50 двигателей, в 2016 г. выйдем на цифру 150, а в 2017 г. — не менее 350 двигателей, обеспечивая тем самым полную потребность в двигателях нашей вертолетной техники.

— Не планируете подать иски к украинским партнерам, прекратившим поставки комплектующих?-

Там уже некому претензии предъявлять — предприятий не существует. Почти все развалилось, люди разбежались. А существующая украинская власть не способна к таким цивилизованным формам спора, как суд. Поэтому остается принять и простить.

— Сложности с приобретением импортного оборудования появились во многих отраслях, где работает Ростех: электроника, фармацевтика… —

Есть проблемы. Поэтому сейчас мы переориентируемся на покупку комплектующих в Юго-Восточной Азии — прежде всего это касается электронной промышленности.

— Это привело к увеличению затрат?-

Нет, там даже дешевле. Кстати, и американские компании, и европейские закупают комплектующие для своей электронной промышленности в Китае, Корее, Малайзии. Единственная проблема — курс доллара. Из-за него цена выросла. Но мы понимаем, что делать все на 100% внутри страны невозможно, и ни одна страна этого не делает — это будет невыгодно. Самим нужно производить то, что критично для промышленности и национальной безопасности.

— Увеличится ли инвестпрограмма Ростеха, чтобы удовлетворить потребности в импортозамещении?-

Инвестпрограмма каждый год увеличивается — мы проводим модернизацию, перед большинством предприятий стоит задача по увеличению объемов производства, нужно расширяться, покупать новое современное оборудование, обеспечивать качество.

— Источники финансирования — это средства бюджета?-

В первую очередь это собственные средства предприятий, а также федеральных целевых программ (ФЦП), когда деньги предоставляются на условиях софинансирования: тратится какая-то часть собственных средств, остальное предоставляет государство. Например, на рубль государственных вложений — рубль собственных средств.

— Доля собственных средств в связи с санкциями, кризисом уменьшится? Поступления от предприятий сокращаются?-

Поступления не снижаются. Экспортные контракты только увеличиваются, гособоронзаказ не уменьшился — объем даже стал чуть больше. Поэтому и выручка у нас растет с каждым годом. В целом у нас сохраняются плодотворные деловые отношения и с Америкой, и с Европой, и с Азией. С General Electric, например, мы после введения санкций открыли СП.

— Правда ли, что осенью прошлого года расчеты по контрактам «Рособоронэкспорта» почти встали из-за санкций?-

Неправда. Отдельные случаи были, но в основном все страны, заказывающие продукцию, с нами рассчитались. Другое дело, что сейчас мы рассматриваем возможности оплаты не только в долларах или евро, но и в национальной валюте — юанях, рупиях.

— На какой стадии переговоры о переходе на оплату в национальной валюте?-

По ряду контрактов переговоры почти завершены. Наши банки есть и в Китае, и в Индии, поэтому всегда можно конвертировать в рубли. По некоторым проектам уже подписаны контракты в национальной валюте: цены все равно фиксируются в долларах или евро, просто оплата потом рассчитывается по курсу на дату расчета.

— В этом году из-за кризиса есть проблемы с заключением контрактов по гособоронзаказу?-

Напротив, в этом году мы заключили даже больше контрактов, чем в прошлом. На сегодняшний день уже заключено около 70% всех контрактов, а до конца мая заключим около 90% годового контрактного объема.

— В итоге вы решитесь выкупить долю консорциума в КАМАЗе?-

Пока нет. У нас есть сейчас более приоритетные задачи и проекты, куда необходимо направить ресурсы.

— Это означает, что вы выходите из переговоров и они могут продавать кому угодно?-

Да. Они сейчас ведут переговоры.

— С кем?-

С китайскими партнерами, с немецкими. Насколько мне известно, с немцами не договорились о цене: консорциум хочет дорого, немецкие партнеры — дешево. А мы на данный момент все-таки решили не выкупать.

 — Правда ли, что готовится новое акционерное соглашение между крупнейшими акционерами КАМАЗа?-

Оно постоянно меняется из-за технических моментов, но серьезных поправок в нем не было. Единственное, что мы изменили, — сняли ограничения по контролю: раньше никто из нас не имел права на контрольный пакет, а мы собирались выкупать долю наших партнеров. Теперь это непринципиально.

- Выходить совсем из КАМАЗа не планируете?-

Нет, не собираемся. Дело в том, что это стратегический для государства актив — самый крупный производитель грузовых автомобилей. Также там есть и военное производство. Поэтому для государства немаловажно, кто будет владеть этим предприятием.

— Как вы оцениваете эффективность мер, которые принимает руководство КАМАЗа для борьбы с кризисом?-

Я считаю, что генеральный директор КАМАЗа Сергей Когогин принимает эффективные меры в текущей непростой ситуации. Я знаю его очень хорошо, он пришел на предприятие, когда оно фактически было банкротом. Сегодня это одно из самых успешных предприятий в стране. Когогин принял важные решения по сокращению издержек, повысил эффективность. Нам пришлось сократить численность работников на КАМАЗе, но сейчас мы достигли оптимального количества: мы сохранили опытных специалистов. Дело в том, что мы очень хотели удержать профессионалов — город небольшой, и, если люди увольняются, уезжают из города, вернуть их туда потом сложно.

— Весной прошлого года вы предлагали ликвидировать Alliance Rostec Auto B.V. и перейти на прямое управление АВТОВАЗом. Этого до сих пор не произошло… -

До 2017 г. у нас с партнерами действует акционерное соглашение, и Renault-Nissan, которая имеет контрольный пакет акций, настаивает на том, чтобы оставить СП в Голландии. Но это не операционная компания, поэтому значительных проблем для России мы в этом не видим.

— В АВТОВАЗа не планируете снижать долю?-

Не планируем, да и государство этого нам не позволит — необходимо присутствие хотя бы на уровне блокпакета. Рынок, конечно, упал в объемах, но предприятие успешно работает: доля АВТОВАЗа на рынке легковых автомобилей выросла до 20%. Когда мы назначали Бу Андерссона президентом АВТОВАЗа, ему поставили задачу — достичь доли в 20% рынка. Недавно был совет директоров, на котором он с гордостью сообщил, что он эту черту преодолел.

— Правду говорят, что это вы пригласили г-на Андерссона на пост президента АВТОВАЗа?-

Нет, его пригласил президент Renault-Nissan Гон. Я лично с ним не был знаком, знал его только заочно по его работе на ГАЗе. Когда Гон предложил его кандидатуру, я был председателем совета директоров и поэтому вносил его кандидатуру. Все согласились и не пожалели — работает он хорошо.

— Действительно ли Ростех будет строить ТЭЦ в Крыму?-

«Дочка» Ростеха участвовала в конкурсе. Окончательного решения еще нет, но думаю, что все-таки выиграем.

— Для того чтобы построить ТЭЦ, Ростех получит 25 млрд руб. в капитал, чтобы потом передать «дочке»? Или механизм будет другой? -

Я пока этого не знаю. Может быть, напрямую.

— Для Ростеха каким образом будет удобнее?-

Для нас это непринципиально, это наша 100%-ная «дочка». Если государство вносит средства напрямую, то взамен получает пакет акций. Таков механизм выделения денег по ФЦП. До прошлого года действовала именно такая схема: деньги поступали напрямую предприятиям, а взамен государство получало пакеты акций этих предприятий. Потом эти пакеты акций государство вносило в капитал Ростеха. Сейчас мы договорились о прямой схеме: деньги приходят к нам, а мы переводим их предприятиям. Хотя по старым ФЦП еще действует прошлая схема.

— Если ваша структура будет строить станции, она же будет ими владеть и, соответственно, вам придется заниматься электроэнергетикой?-

Как вариант, Ростех может передать их государству, как мы уже сделали с высокотехнологическими медицинскими центрами. Они были построены на деньги, которые мы получили в виде имущественного взноса, после чего были переданы государству. По поводу крымских ТЭЦ механизм пока не обсуждался. Полагаю, что какое-то время мы будем управлять и выводить их на проектную мощность. Вероятно, кроме бюджетных 25 млрд руб. на станции потребуются дополнительно кредитные деньги, а их необходимо будет отдавать. А это возможно только за счет эксплуатации.

- А потом сможете их продать?-

Не продать — передать. Они же за государственные деньги будут строиться.

- Как будет финансироваться СП Ростеха и «Россетей»?-

Это будет оператор, который организует торги среди всех производителей. Почему мы в этом проекте участвуем? Потому что мы хотим, чтобы оборудование для наших энергокомпаний делали отечественные производители. Мы хотели бы загрузить и наши предприятия, которые в состоянии производить необходимые изделия.

— По сути, это будет посредник, который будет распределять заказы…-

Организовывать торги. Здесь будем участвовать и мы, и «Россети». На этом этапе никто не зарабатывает. Зарабатывают только те, кто получает заказы.

— Тот, кто организовывает торги, тоже должен на что-то существовать…-

Стандартная комиссия за организацию торгов — 0,01%.

 — Зачем тогда он вообще нужен? В чем коммерческий смысл?-

Здесь нет коммерческого смысла. Смысл — размещать заказы на отечественных предприятиях. До недавнего времени 90% необходимого энергетикам оборудования закупалось за рубежом, при этом речь не идет об очень сложных технологиях. Мы говорим: «Зачем, если есть у нас?» Например, если мы делаем ракеты, то почему мы не можем сделать элементарную деталь? Главное, чтобы продукция была конкурентна по качеству и цене.

— Ростех собирался до конца года купить у «Металлоинвеста» долю в проекте по разработке гигантского Удоканского месторождения меди. Тоже пришлось отказаться от проекта? -

Не в этом дело. Там до сих пор не решен вопрос с кредитом и инфраструктурой: железной дорогой и энергетикой. Эти вопросы должно взять на себя государство, а не инвестор. Мы же продолжаем работу: провели геологические исследования, пробные плавки — по качеству все в порядке. Сейчас решаем вопрос с инфраструктурой.

- Когда должна быть закрыта сделка?-

Сроков пока нет. Вначале мы рассчитывали на ВЭБ, но у них есть проблемы с наличностью. На данном этапе мы рассматриваем инвесторов среди иностранцев: проводили переговоры с арабскими и китайскими фондами. Но пока конкретных решений не принято.

— А китайская Hopu, которая собиралась приобрести 10% тоже до конца года?-

Пока обсуждаем. Ни к какому решению на данный момент не пришли.

— Жаль. Масштабный проект.-

Согласен, проект хороший. Наша дочерняя структура «РТ — Глобальные ресурсы» осуществляет реализацию проекта комплексного освоения Сугодинско-Огоджинского угольного месторождения в Амурской области. Добычу угля планируется осуществлять открытым способом с переработкой на обогатительной фабрике. В зависимости от экономической целесообразности и интересов участников проекта на борту карьера можно построить ТЭЦ или создать углехимическое производство. Также рассматривается возможность строительства медеплавильного комбината, который мог бы брать сырье на Удокане и на Эрдэнэте (месторождение меди в Монголии, которое разрабатывает структура Ростеха), так как на самом Удокане металлургическое производство строить нельзя — слишком дорого. Задача проектной команды — максимизировать степень передела и оптимизировать проектную загрузку. Мы ведем переговоры с китайскими партнерами, которые готовы совместно инвестировать в разработку ТЭО. Проект, по сути, является гринфилдом и требует комплексного подхода с привлечением мер господдержки. Без помощи и пристального внимания государства реализация проектов таких масштабов не представляется возможной. Учитывая значительный бюджетный и социальный эффект проекта для региона и страны, поддержка государства представляется крайне целесообразной.

— Вы говорили, что до конца года увеличите долю в «Мегафоне» до 5%. Уже что-то куплено?-

Нет, пока еще нет. Когда мы вели переговоры, ситуация на рынке была другая: кредитные средства были дешевле и доступнее. Но идея эта у нас остается, мы от нее не отказываемся, просто немного отодвинулись в сроках.

— План был купить у структур Алишера Усманова? —

Да.

— Вы сейчас активно участвуете в проекте импортозамещения программного обеспечения. Идея родилась в недрах Ростеха?-

Не совсем. Она родилась в недрах Минсвязи, мы ее поддержали — такой фонд нужен. Платить 10% от реализации лицензий на иностранный софт в такой фонд — правильно. Купил зарубежный софт - 10% продавец должен перечислить в фонд. А из этого фонда можно финансировать создание новых российских разработок. В нашей стране — масса очень талантливых команд разработчиков, которым нужно создавать стимулы на нашем большом, но крайне тяжелом рынке. Им на этапе становления невозможно конкурировать с транснациональными корпорациями. Но это не значит, что в среднесрочной, не говоря уже о долгосрочной перспективе, они этого не смогут.

— Это увеличит цену для конечного потребителя…-

Государство должно где-то взять деньги на развитие отрасли. Почему не фонд? Какая разница?

- Большая!-

Если не сделать такую структуру, государство будет изыскивать средства — либо сокращать социальные программы, либо повышать налоги. А так либо потребитель заплатит на 10% дороже, либо продавец заработает на 10% меньше.

— Я не видела еще ни одного продавца, который бы был готов поменьше заработать.-

Возможно, нужно распределить 50 на 50%. Сейчас 95% программного обеспечения — импорт. Это болезненная тема. Нам надо создавать свое. А создавать на какие средства? В бюджете денег нет. Должен быть коммерческий источник финансирования.

— Какие подразделения Ростеха будут участвовать в этой программе?-

У нас есть «РТ-Информ» и Национальный центр информатизации (НЦИ). Они теоретически могут этим заниматься. Программа будет распространяться на критические технологии. Но, конечно, этот фонд создается в первую очередь для поддержки всех российских разработчиков.

— То есть они смогут приходить со своими проектами, говорить: «Товарищи, мы можем разработать суперпрограмму»…-

Да, и если проект стоящий, то ответ будет «Вот средства — делайте».

— Кто будет отбирать эти проекты?-

Фонд государственный. Сделают научно-технический совет, куда войдут самые лучшие специалисты в этой области.

— Собирается ли Ростех заключать соглашения с зарубежными вендорами о локализации телекомоборудования?-

Конечно! Но пока мы ведем переговоры, и не хотелось бы раньше времени озвучивать, с кем и когда будем заключать, но то, что это произойдет, — не сомневайтесь.

— Какие задачи будет решать объединенная компания с «Ростелекомом» кроме создания электронного правительства?-

Создание сервисов для населения. Первоначальная цель создания НЦИ - реализация проектов корпорации по информатизации сектора госуслуг и разработке и внедрению электронных услуг для органов госвласти. НЦИ предлагает информационные решения для госсектора и частного бизнеса, включая органы государственной власти всех уровней, ведомства и предприятия с госучастием, предприятия ТЭКа, медицинские учреждения, банки и страховые компании, производителей и поставщиков товаров народного потребления, розничные сети продаж, промышленные предприятия, компании транспортно-логистического сектора, операторов связи и т. д. Успешно ведется совместный проект с Минздравом в рамках поддержки и развития Единой государственной информационной системы здравоохранения (ЕГИСЗ). Помимо этого мы участвуем во введении системы электронных паспортов. Эта работа будет вестись в соответствии с соглашением о сотрудничестве с ФМС России, подписанным в феврале 2014 г. Выпуск новых паспортов планируется начать с 2016 г. Необходимо создать не только удобный в обращении, но и защищенный от подделок документ. Корпорация намерена использовать для этого все современные наработки в области IT, обеспечения безопасности и шифрования.

— Сейчас Ростех ведет переговоры о покупке предприятий «Роснано»?-

С «Роснано» мы провели переговоры и выбрали ряд компаний, которые могли бы быть интересными, но опять уперлись в финансирование. Государство средства выделять не планирует, необходимы кредитные деньги, а сегодняшние условия не позволяют эти деньги вернуть в обозримом будущем. Поэтому пока мы взяли паузу. При старых процентных ставках это все можно было бы окупать, сейчас — нет.

— Вы уже выбрали партнера для создания российской системы бронирования авиабилетов? Среди возможных партнеров называлась Turkish Airlines…-

С ними действительно велись переговоры, но до реализации проекта не дошли. Проект будет реализовывать «Росэлектроника». При этом мы продолжаем переговоры по вхождению в проект с международными компаниями, которые имеют свои системы бронирования. Есть конкретные варианты, но вопрос упирается в финансирование, нужен стратегический инвестор, который возьмет на себя часть затрат.

- Администрация Иркутской области сообщала, что вы вместе с «Роснефтью» будете реконструировать аэропорт Иркутска. Как вы там оказались?-

Мы взяли на себя обязательство собрать пул инвесторов, чем и занимаемся. Мы можем вложить часть своих средств, часть будем привлекать от инвесторов. Это различные фонды, в том числе арабские, китайские, корейские.

— Почему это вам интересно — авиаперевозки сокращаются, в Иркутске нет режима открытого неба, а значит, небольшие перспективы по трафику…-

Почему нет транзита? Иркутск расположен на маршруте из Азии в Америку через Северный полюс, иметь там хаб — очень перспективная история. Над режимом открытого неба мы работаем. В общем-то с Минтрансом мы об этом говорили: возражений пока не видим.

— Не так давно вы рассказали о Национальной иммунобиологической компании (НИК). Что это за идея?-

Совместно с Минздравом мы провели анализ ситуации и пришли к неутешительному выводу, что весь фармацевтический рынок находится под влиянием дистрибуторов, которые продвигают иностранную продукцию. Большинство так называемых «производителей» в лучшем случае — если говорить о вакцинах — закупают субстанции за рубежом и здесь делают вакцину, в худшем — просто разливают вакцину, а называют себя производителями и маркируют продукцию как российскую. Поэтому российская фармацевтика плохо развивается. Все это создает опасную для государства ситуацию: если все жизненно важные лекарства закупаются за рубежом, а своего ничего не производится, то может наступить момент, когда кто-то захочет и сможет это использовать в своих интересах и навредить российским. Поэтому мы совместно с министром здравоохранения Вероникой Скворцовой обратились к президенту с предложением создать фармацевтический холдинг и объединить в него профильные предприятия, которые существовали, но за счет совокупности факторов (износ основных фондов, старые технологии, отсутствие ресурсов для развития) порознь не могли составить сколько-нибудь значимую конкуренцию мировым поставщикам, в том числе и по части жизненно важных препаратов. Объединенная структура НИК станет центром компетенции в области организации полного цикла производств лекарственных препаратов на территории Российской Федерации: препаратов крови, вакцин, противотуберкулезных препаратов и т. д. — и сможет обеспечить реализацию программы импортозамещения.

Сегодняшний фармрынок в России мы оцениваем примерно в 1 трлн руб. Государство тратит на госзакупки лекарств чуть более 300 млрд руб. ежегодно и нацелено на то, чтобы отдавать приоритет продукции российского производства. Если смотреть на цифры, закупки препаратов, которые будут производиться в рамках холдинга, составляют около 80 млрд руб. — это 25% рынка госзакупок и 8% всего российского рынка лекарств. Планируемая выручка холдинга на 2020 г. составляет около 50 млрд руб. Поэтому если кто-то переживает, что Ростех придет, монополизирует рынок и заставит всех лечиться отечественными таблетками, то это совершенно не так, даже в целевых сегментах рынок не станет монополистом.

— Сколько для этого проекта потребуется средств из бюджета?-

Для модернизации производства и проведения трансфера ряда недостающих технологий нужно примерно 20 млрд руб. Финансирование может быть не только от государства, в основном даже будут использоваться собственные средства холдинга и средства инвесторов. Они охотно соглашаются участвовать с нами в фармацевтических проектах — видят господдержку, надежность, стабильность и не боятся вкладывать.

Указами президента Ростеху уже были переданы крупнейшее предприятие по производству вакцин «Микроген» и доля в «Синтезе» в Кургане. Также нам принадлежит доля в новом предприятии «Форт», специализирующемся на производстве вакцины для профилактики гриппа. В этом году предприятие выйдет на 100%-ную мощность. Также холдинг будет развивать производство изделий для ортопедии. В контур холдинга входит предприятие МПО «Металлист», которое производит протезы и ортопедические имплантаты. Сегодня у нас очень плохая ситуация с протезами и комплектующими к ним. В России их производится крайне

Хочешь всегда знать и никогда не пропускать лучшие новости о развитии России? У проекта «Сделано у нас» есть Телеграм-канал @sdelanounas_ru. Подпишись, и у тебя всегда будет повод для гордости за Россию.