Создан метод спасения раненых погружением в анабиоз

• 
• Лаборатория ФПИ
•  © cdn2.img.ria.ru

Ученые Фонда перспективных исследований (ФПИ), являющегося научной кузницей российской «оборонки», готовы преподнести российскому государству новое научное направление, а тяжелораненым или разбитым инфарктом или инсультом надежду на жизнь. Руководитель проектной группы ФПИ профессор Анатолий Ковтун рассказал РИА Новости об экспериментах по продлению «золотого часа», за который можно спасти жизнь. Животных погружают в принудительную «зимнюю спячку» и они показывают чудеса выживаемости при смертельной кровопотере или без кислорода.

Оценить важность открытия ФПИ помогли заведующая научной лабораторией экспериментальной патологии Научно-исследовательского института скорой помощи имени Н.В. Склифосовского Тамара Попова и исполняющий обязанности заведующего лаборатории экспериментальных исследований НИИ общей реаниматологии имени В.А. Неговского Иван Рыжков. Беседовал специальный корреспондент Игорь Ермаченков.

— Что такое «золотой час» и как его продлить?

Рыжков: Само понятие «золотого часа» было введено в связи с обнаружением, что выживаемость пациентов, как раненых, так и с тяжелыми обострениями хронических заболеваний, намного выше, если помощь оказана в первые шестьдесят минут. Затем прогрессивно и драматически увеличивается смертность, когда оказание первой помощи откладывается на более длительное время.

Направление, в котором работают ученые ФПИ, актуально, так как задача стоит в продлении этого часа — чтобы на спасение жизни было бы не 60 минут, а 90 или 120 минут.

Сегодня мы располагаем достаточно большим объемом реанимационной помощи. И если бы мы могли сразу доставить пострадавшего в условия современной реанимации, то выживаемость была бы гораздо выше.

— Каким образом ученые собираются продлевать «золотой час»?

Ковтун: Наш проект является экспериментальной проверкой научной идеи, отличающейся прорывностью, высокорисковостью и способность подарить российскому государству новое научное направление и новые технологии.

Мы ставим вопрос о продлении жизни человека в критических условиях на основе законов природы, которые используют зимоспящие млекопитающие. Эти животные зимой снижают скорость обмена веществ и частоту сердечных сокращений, а также перестают питаться. Таким образом человеку на поле боя можно продлить жизнь, и за это время отвезти в медсанчасть. В ходе перевозки у раненого максимально снижаются метаболизм, сердцебиение и потребление кислорода.

Сегодня мы показали принципиальную возможность на лабораторных животных, что этот подход работает. Мы показали на кролике, что можно сохранить ему жизнь при потере 50% крови. Также этот метод работает при переохлаждениях и обморожениях, при кислородном голодании, когда кислорода в окружающем воздухе всего 3,5% (в норме 21%). Крыса в таком воздухе погибает за 3-10 минут. Но при использовании прототипа нашего лекарственного препарата крыса живет три часа. Представляете, во сколько раз больше!

— Во сколько раз можно увеличить «золотой час» для человека?

Ковтун: Согласно экспериментальным данным на кроликах, после укола у них происходит понижение температуры с 38 до 31 градуса, метаболизм замедляется примерно на 70% и они впадают в состояние оцепенения. На последних экспериментах это оцепенение у них наблюдалось девять часов. После этого кролики самопроизвольно возвращаются к норме. При этом мы намеренно не оказываем им никакой помощи.

Кровопотеря в 50% — это запредельный случай, но мы намеренно ставили такие критичные эксперименты. Обычный кролик погибает в этом случае в течение часа, но после введения нашего препарата он живет от трех до девяти часов. То есть «золотой час» удлиняется в три или в девять раз. Это фантастический результат! Можно долететь из Владивостока до Москвы.

— Можно ли дополнительно вводить препарат для дальнейшего продления оцепенения?

Ковтун: Можно. В проекте также разрабатывается способ автоматизированного продления такого состояния. В случае ранения достаточно его продления до 12 часов или на сутки.

— Насколько данные, полученные на животных, применимы к человеку?

Ковтун: Нельзя переносить эксперименты с крыс сразу на человека. Идет постепенное исследование влияния на разные группы животных, начиная с мелких: мыши, крысы, кролики. Теперь мы приступаем к следующему промежуточному эксперименту на карликовых свиньях, которые по физиологическим показателям, особенно кровеносной системы, очень сходны с человеком. Это очень надежный объект для таких промежуточных исследований. Затем проведем исследования на приматах. Очень хорошо, что отсутствует видовая специфичность. Ведь кролики и крысы являются животными с разным типом питания и метаболизма.

После свиней вполне можно проводить доклинические испытания на человеке, например в виде корригирующей терапии, которая не представляет угрозы.

— Когда это изобретение может быть внедрено в жизнь?

Ковтун: Еще надо проводить доклинические исследования — оценку безопасности и эффективности на разных видах лабораторных животных. Затем необходимо провести клинические исследования оценки безопасности и эффективности на ограниченной группе добровольцев, что регламентировано нашим законодательством и министерством здравоохранения. Ни один препарат не станет доступным пока не пройдет эти два вида исследований: доклинические и клинические.

Мы показали наши возможности и теперь следующим шагом станут дальнейшие испытания на других группах животных и на людях.

— Когда могут начаться испытания на людях?

Ковтун: Думаю, что не ранее, чем через три года. Эффективность препарата мы уже оценили, а вот его безопасность еще нет. Для этого нужно пройти всю стадию доклинических исследований, а это очень длительный процесс, поскольку должно участвовать не менее четырех видов животных, изучается токсичность хроническая и острая, мутагенность и прочие заморочки, которые позволят нам с высокой долей уверенности выходить на человека.

— Где могут пройти эти испытания?

Ковтун: Для удачного проведения испытаний необходимы заинтересованная организация и деньги. Научный коллектив для проведения доклинических исследований у нас уже есть. Для проведения клинических исследований есть два уважаемых учреждения, которые повседневно занимаются продлением жизни, в том числе экспериментальным: это Научно-исследовательский институт скорой помощи имени Н.В. Склифосовского и НИИ общей реаниматологии имени В.А.Неговского.

Попова: В Склифе можно организовать полный цикл испытаний: доклинических и клинических. У института накоплен гигантский опыт, так как клинические испытания идут в нем постоянно многие десятилетия. Все это можно делать с высокими стандартами, соответствующими международным требованиям. Институт готов все сделать, потому что это будет бесподобный прорыв.

— Какова сегодня выживаемость бойцов при сильной кровопотере? Сколько есть времени, чтобы спасти тяжелораненого?

Попова: Все зависит от объема кровопотери. Критическим считается 30%, а 50%, как у подопытного кролика, — уже из разряда фантастики. На поле боя врачу без оборудования помочь человеку очень трудно, можно сделать только перевязки и тампонирование. Как правило, можно спасти жизнь при кровопотере менее 30% с помощью капельницы. Также есть медицинские самолеты «Скальпель», где можно во время полета сделать компенсацию кровопотери.

Судя по результатам работы исследователей ФПИ, которые мы видим, время увеличивается достаточно серьезно, чтобы перевести больных на дальнее расстояние, чтобы оказать квалифицированную помощь.

Стала возможна выживаемость кролика при кровопотере в 50%, но у человека такой показатель в большинстве случаем недостижим. Лабораторные животные в большинстве случаев исходно здоровы, а у людей разный возраст, сопутствующие заболевания. Поэтому для кого-то и 20%-ная кровопотеря смертельна, а кто-то справится и с 35%-ной.

Если у лабораторных животных можно четко определить, сколько крови потеряло животное, то достаточно сложно точно оценить кровопотерю человека, который лежит в луже крови. Однако есть ряд признаков на основании давления, пульса, дыхания, уровня гемоглобина, по которым можно приблизительно оценить объем потери циркулирующей крови. Врач может посмотреть таблицу и определить, например, третий класс кровопотери, соответствующий 25-30%.

— Получается, что препарат применим не только к раненым бойцам, но и к обычным больным?

Рыжков: Совершенно верно, он применим в любых критических состояниях, например, при инфаркте, инсульте. В этих случаях та же самая ситуация, так как сердце и мозг страдают от гипоксии, кислородного голодания. Когда мы не можем доставить достаточное количество кислорода к органу, альтернативным путем является снижение потребности органа в кислороде и других питательных веществах, что не дает погибнуть органу, его клетки остаются живыми. Исследование ФПИ идет именно в этом направлении.

Разрабатывается возможность применения нового препарата в качестве терапевтического средства с целью защиты органов при критических состояниях, не только на поле боя, а в целом в медицине, в реаниматологии. То есть это, по сути, новое направление в медицине.

Попова: Когда больной падает без сознания с классическим инсультом, и его в течение часа на скорой помощи успевают привезти в Склиф, то после всего необходимого лечения он на ногах может уйти из больницы на третий день. А в случае задержки с лечением он может превратиться в растение. Поэтому разрабатываемое ФПИ лечение явится тем революционным открытием, которое позволит поменять отношение к инсульту, инфаркту и другим быстро наступающим, гибельным состояниям.

— Вероятно, что и реаниматологи давно работают над удлинением «золотого часа»?

Рыжков: Такие работы ведутся давно. Но у данного направления исследований есть принципиальное отличие от других областей поиска. В современной клинической практике и эксперименте разрабатывается множество направлений с похожими целями: органопротекция, нейропротекция — когда мы стремимся сохранить жизнеспособность мозга при определенных критических состояниях, кардиопротекция — когда при инфаркте мы стремимся защитить сердечную мышцу от повреждений. Но все эти направления обычно основаны на искусственной лекарственной защите — то есть препараты искусственно снижают метаболизм органа, уменьшают чувствительность органа к кислородному голоданию. Та же гипотермия или охлаждение искусственно замедляет метаболизм и в определенных условиях защищает организм при каких-то критических состояниях.

Доля погибающих в первый час или несколько часов при инфаркте миокарда достаточно большая. Шанс угрожающей жизни аритмии максимален в первые часы, поэтому современная тактика заключается в том, чтобы как можно скорее доставить пациента в условия, где ему может быть оказана квалифицированная медицинская помощь.

Но здесь суть исследования в том, чтобы вызвать состояние максимально приближенное к естественной зимней спячке, оцепенению, которое часто встречается в природе. Это принципиально новый подход к лечению таких состояний, к защите организма в критических условиях. Другое важное отличие — речь не идет о каком-то одном препарате, на котором делается акцент, речь идет о сочетании препаратов с разным механизмом действия. Это интересно не только с клинической точки зрения, но это еще и фундаментально новый подход.

— В чем его отличие от известной искусственной комы?

Рыжков: Мы часто слышим, когда речь заходит о пострадавших в дорожных происшествиях или с тяжелыми черепно-мозговыми травмами, что больного ввели в искусственную кому. Что это такое? Это глубокий медикаментозный сон, когда человеку вводят препараты, подавляющие сознание, снижающие реакцию нервной системы, замедляющие обмен веществ. Человек находится на искусственной вентиляции легких, искусственном питании, с множеством вставленных в организм трубок, а также подключенных к нему мониторов, чтобы следить за его состоянием. По сути цель искусственной комы та же самая — защитить организм от кислородного голодания и других вредных воздействий критического состояния, переждать какое-то время, пока восстановятся силы.

Ковтун: Здесь же никаких трубок не надо: после введения препарата мы гарантируем то, что «золотой час» растянется на три часа. Решение о введение препарата на поле боя будет применять фельдшер. Это, конечно, не панацея, но лучше, чтобы он был в военной аптечке.

 — Можно ли ожидать, что лет через десять каждый боец будет иметь препарат для включения спасительного оцепенения?

Ковтун: Любое лечение, которое мы применяем, помимо благоприятного действия часто имеет и побочное действие. Поэтому только врач или опытный медицинский фельдшер может оценить состояние раненого или больного. К тому же этот препарат не отменяет оказание другой медицинской помощи. После того как началось действие препарата, удлиняющего «золотой час», врачи должны быть готовы принять больного и по отдельно разработанной программе принять меры по выведению из этого состояния и оказания дополнительной помощи.

Хочешь всегда знать и никогда не пропускать лучшие новости о развитии России? У проекта «Сделано у нас» есть Телеграм-канал @sdelanounas_ru. Подпишись, и у тебя всегда будет повод для гордости за Россию.