Сделано в России style.rbc.ru/madeinrussia

• 
•  © style.rbc.ru

Отечественные марки у нас принято ругать — за неоправданно высокие цены и идеи, подсмотренные у европейских коллег. Но время не стоит на месте. Сегодня возглавлять российский бренд — это повод для гордости. И не важно, о чем идет речь — о создании одежды, часов, посуды или парфюмерии. Мы встретились с основателями различных марок и узнали, с чего начинался их бизнес и каково это — творить прекрасное в современной России.

Часы

Бренд Konstantin Сhaykin существует на рынке уже 15 лет. Накануне своего десятого визита в Базель его основатель объяснил, почему ему так важно быть российским часовщиком.

О философии компании

В контексте мирового часового дела 15 лет — капля в море. Мы знаем мануфактуры, которые работают более 250 лет. С другой стороны, это больше, чем треть моей жизни. Важно, что эти годы демонстрируют динамику развития моего бренда в техническом и дизайнерском плане. Сравнивая свои достижения с портфолио зарубежных мастеров, которые начинали карьеру одновременно со мной, я понимаю, что таким разнообразием идей и изобретательских решений не может похвастать никто. Когда-то у меня была мысль и амбиция создать нечто вроде Patek Philippe (особенно когда появились инвесторы). Сейчас есть твердое понимание, что надо двигаться по своему пути: сознательно ограниченное производство (100-150 часов в год) с акцентом на качество, обучение людей, привлечение российских подрядчиков. Подавляющее большинство комплектующих производится в России, даже пружины баланса. Ремешки закупаем в Петербурге, сейчас ведем переговоры о поставке люминофора из Ставрополья. Хочется делать по-настоящему российский продукт.

О часовом деле в России

К концу ­1980-х ­в СССР работало 19 крупных часовых заводов, которые производили как готовые часы, так и механизмы, полностью обеспечивая потребности огромной страны. Сегодня не осталось и пяти (в Чистополе, Петергофе, Челябинске). Притом что в России ежегодно продаются десятки миллионов часов, большая их часть импортируется, и далеко не всегда легальным путем. Я уверен, что часть импорта можно и нужно заменить отечественной продукцией, если, конечно, она будет надлежащего качества. Разумеется, в Швейцарии делать часы проще и удобнее: есть сложившаяся культура часового дела, государство поддерживает этот сектор экономики (например, снижая налоги), хорошо организована логистика, нет недостатка в квалифицированных мастерах. В России пока сложно: нужно менять правила выставочной деятельности (я, в частности, вынужден вывозить на международные выставки прототипы из стали, хотя оригинальные модели сделаны из драгметалла), необходимо оказывать поддержку предпринимателям, упростить процедуру экспорта, тогда его объемы сразу возрастут, ведь интернет позволяет торговать со всем миром. Но уезжать из России, чтобы делать часы где-то в Европе, я не собираюсь. В нашей стране работать нужно и можно — создавать рабочие места, приносить стране валютную выручку, продавая изделия с клеймом Made in Russia, способствовать улучшению имиджа государства, которое может иметь свои высокоточные и высокотехнологичные приборы.

О торговле через интернет

Как правило, себестоимость часов премиум-класса составляет примерно 15% от их розничной цены. Остальные 85% — это маржа, которую закладывают дистрибьюторы, ретейлеры. Таким образом, конечному покупателю продукт достается по невероятно завышенной цене. В отличие от крупных производителей, которым необходима сеть дистрибуции, небольшие компании, как наша, вынуждены обходиться без посредников, чтобы сохранить конкурентную стоимость. Основными каналами сбыта часов Konstantin Chaykin являются Facebook и Instagram. Кроме того, мы участвуем в нескольких крупных выставках в год (в Базеле, Сингапуре, Лондоне) и организуем закрытые клиентские продажи. Люди получают возможность не только увидеть и приобрести красивые штучные часы, но и пообщаться с мастером, чье имя стоит на логотипе, кто придумал, разработал и собрал их своими руками (Константин сам выполняет финишную сборку часов: в производственном цехе у него есть собственный верстак. — «РБК Стиль»). Когда клиент после полутора лет ожидания получает своего «Джокера» на нашей мануфактуре, для него это целое событие. Он и носить эти часы будет по-другому, нежели после обычной покупки в магазине. Хотя предложений от ретейлеров, готовых продавать модели Konstantin Chaykin, у нас предостаточно.

О часах Joker

Создание любых часов — не запланированное маркетинговое действие, а абсолютно эмоциональная вещь. Больше двух лет я пытался рисовать настольные часы с антропоморфными чертами — с физиономией. В итоге получились наручные модели «Джокер». Идеальному результату предшествовали 40 предварительных вариантов. Первоначально была идея выпустить 888 экземпляров, чтобы на много лет вперед обеспечить себя работой. В итоге сделали 99 стальных (они все предзаказаны), готовим серию из 88 штук в титане (из них пока не куплено 10 экземпляров по цене €9 тыс.), есть планы на бронзовый «Джокер» — каждый последующий выпуск меньше предыдущего и дороже. В этих часах впервые используем серийный швейцарский калибр ETA 2824, который все равно дорабатываем здесь, в России. Поэтому гравировка на крышке Made in Russia абсолютно справедлива.

• 
•  © style.rbc.ru

Ювелирные украшения

Российский ювелир, отметивший 25-летие своей авторской марки Ilgiz F., открыл в центре Москвы галерею украшений. Что ему помогло на этом пути? Вера в себя и силу искусства.

Существует ли такое понятие, как русское ювелирное искусство?

Я бы вообще отказался от деления по национальному принципу. Мы живем в эпоху художников — все занимаются творчеством, которое невозможно привязать к какой-то стране. Искусство не имеет границ, они скорее существуют на бумаге или в голове. Поэтому мне так важна эта новая галерея — как площадка для общения и взаимодействия разных художников. Ведь тема современного ювелирного искусства по большому счету никем не обсуждается, и критериев оценки ювелирных произведений не существует. Вот я и решил создать такое живое пространство, где помимо моих работ будут выставляться вещи других мастеров — российских и зарубежных, молодых и со стажем, своего рода клуб, где будут проходить лекции на самые разные темы.

Какие темы хочется затронуть в первую очередь?

У многих нет понимания, что ювелирные изделия могут быть инвестиционным продуктом. В основном из-за того, что сегодняшнее ювелирное дело — это массовое производство и потребление. Я всегда говорю своим сотрудникам: чтобы добыть один грамм золота, надо переработать пять тонн руды. Представляете, сколько труда, времени, электроэнергии, человеко-часов вложено в колечко весом в несколько граммов! Во все времена основой казны любого государства служили драгоценные металлы и изготовленные из них изделия. Я хочу вернуть этот статус современному ювелирному искусству — но для этого производство украшений должно быть более штучным и индивидуальным.

Что-то вроде произведений современного искусства…

Именно так. На салоне Art Monaco меня спрашивают, почему мои работы столько стоят, хотя в них нет бриллиантов. Я отвечаю: «Почему вас не удивляет, что в картине на соседнем стенде использованы только холст и краски, а стоит она втрое дороже моих украшений?» Произведения живописи уже не вызывают у людей таких вопросов: очевидно, что вдохновение, эмоции стоят денег. Точно так же дело должно обстоять и с драгоценностями. Я сам долго не мог определиться, чем я занимаюсь: коммерческими коллекциями или искусством. А потом понял, что моя цель — делать вещи уникальные, сложные, красивые, но при этом абсолютно живые, не терпящие заточения в сейфе. Просто надо доверять самому себе.

Вам важно, что производство Ilgiz F. находится в Москве?

Нет, не важно. Другой вопрос, что мне здесь комфортно и хорошо творить. Меня окружают и поддерживают близкие люди. В ателье работают около 15 ремесленников, многих из них я обучал долгие годы. Так что идеи уехать из России нет. Конечно, есть технические проблемы и бюрократические границы, связанные с российским законодательством, которое в отношении ювелирного дела не менялось много лет. Например, трудно заниматься выставочной деятельностью (а это необходимо), экспортировать изделия. Причем это разрешение на вывоз требуется только в России, за рубежом оно никому не нужно.

Чем отличаются недавно открывшиеся пространства в Париже и в Москве?

Галерея в Париже — наш европейский офис и шоурум, именно туда проще приехать клиентам со всего мира, чтобы познакомиться с моим творчеством и заказать себе украшения. В витринах выставлены совсем разные предметы, отражающие эстетику Ilgiz F. Там моя вторая мастерская стиля, где я исследую вкусы и предпочтения людей из других стран. В Москве коллекция более цельная, а в пространстве много любопытных деталей: например, смарт-стекло в витринах, которое можно сделать прозрачным или матовым, причем как на всех витринах одновременно, так и на одной. Видимо, интуитивно я создаю вещи «в русском вкусе» — теперь моя задача понять, что могло бы понравиться арабам, мексиканцам, китайцам, что бы им захотелось приобрести (в Лондоне, например, мои украшения покупают главным образом русские люди). Так что это новая возможность расширить границы творчества.

Мне кажется, кольца «Великие вершины мира» понравятся очень разным людям. Какая «вершина» была первой?

Фудзияма. В тот момент в Оружейной палате выставлялась коллекция японского искусства профессора Халили, так что я был сильно погружен в этот стиль и философию. А сама идея коллекции из семи вершин (потом осталось только пять: Фудзияма, Гималаи, Килиманджаро, Арарат, Везувий) возникла после моей выставки в Кремле, которую в некотором смысле можно сравнить с подъемом к вершине моего творчества и признания.

• 
•  © style.rbc.ru

Парфюмерия

Анна Агурина, не найдя подходящих курсов в Москве, уехала учиться во Францию. Она не только создает собственные ароматы, но и реализовывает идеи частных клиентов.

Из химиков в парфюмеры

По образованию я химик, но никогда не работала по профессии, занималась больше фармацевтикой. В 2008 году решила пере­ориентироваться и пошла работать в отдел маркетинга в парфюмерную компанию Puig (Nina Ricci, Prada — их бренды). С того момента этот мир полностью заворожил меня, и я твердо решила, что хочу стать парфюмером. В Москве обучающих курсов не нашла (сейчас есть мои) и поняла, что если хочу заниматься созданием духов профессионально, нужно ехать учиться во Францию. Тут как раз и пригодился диплом химика. Так я поступила в Грасский институт парфюмерии и начала работать парфюмером во французских компаниях, а затем открыла собственную компанию «Проект Парфюмер» в Москве.

О творческом процессе

Духи марки Aromamusic я создала, будучи студенткой еще во Франции. Вдохновили французская культура, природа и, конечно же, музыка. Ведь именно мелодии и ароматы могут перенести нас на много лет назад и заставить пережить снова былую радость и приятные моменты. Aromamusic — это своеобразная синергия музыки и ароматов. Ароматы второй коллекции Memo Box также связаны с воспоминаниями. Так как я много работала с частными клиентами во Франции над созданием индивидуальных духов, мне посчастливилось узнать множество историй, связанных с ароматами. Эти чужие и мои собственные переживания и воспоминания стали основой коллекции. Каждый парфюм вызывает определенные эмоции и настроение. Всего ароматов в коллекции шесть, и я планирую дополнять ее новинками каждый год. Все они выполнены в объеме travel size и упаковываются в небольшую коробочку.

О производстве

В 2015 году я открыла в Москве парфюмерную лабораторию, где занимаюсь созданием своих ароматов и также работаю вместе с клиентами над индивидуальными заказами. Сегодня модно дарить возможность создания собственных духов на день рождения или свадьбу. Духи Aromamusic и Memo Box я разрабатываю в Москве. Но произвожу их во Франции, в Грасе, недалеко от института, где когда-то училась.

Работаю исключительно с французскими ингредиентами и не признаю никакие другие. Именно они имеют эталонное качество. В России подобных компонентов почти не достать, так как парфюмерный бизнес у нас развит очень плохо. Трудностей в этом деле очень много. Натуральные ингредиенты не стабильны в плане качества и цены. Скажем, ваниль вот уже три года популярна в Китае, в связи с чем ее абсолют подорожал в три раза. А это очень сильно сказывается на себестоимости ароматов. Или, например, запах лавандового масла очень зависит от погоды. Прошлое лето во Франции оказалось чрезвычайно сухим, и масло получилось не такого качества, какое нужно. Пришлось сменить поставщика и закупить лаванду в другом месте.

О славе

Международная популярность никогда не была моей целью. Но если бы я задалась подобным вопросом, то первым делом представила бы свои ароматы на выставке нишевой парфюмерии Esxence в Милане. Она, кстати, будет проходить уже через несколько недель, и я советую всем любителям парфюмерии по возможности ее посетить. Потребители моих услуг — интеллектуалы и увлекающиеся творчеством люди. Это те, кто не смог найти на люксовом рынке свой аромат, потому что искал что-то большее и глубокое.

О развитии бренда

Продвигать парфюмерный бренд в России сложно, но, на мой взгляд, проще, нежели во Франции, где рынок уже сильно насыщен, а общество очень консервативное. Русские клиенты отличаются открытостью и желанием пробовать новое. Они не боятся экспериментов и готовы выходить за рамки — пользоваться не только классикой вроде Chanel. Вы не поверите, но во Франции около четверти населения продолжают пользоваться духами Shalimar от Guerlain, выпущенными почти столетие назад. В этой лояльности нет ничего плохого, но таким клиентам мне нечего предложить. Собственно, поэтому я и вернулась в Россию, так как мне не хватало динамики и современности. Все это я обрела снова в Москве.

• 
•  © style.rbc.ru

Одежда

Дизайнер Levadnaja Details поставила перед собой глобальную цель — создать по-настоящему русский бренд и органично вписать вековые традиции в современную моду.

Хотя Светлана окончила художественную школу имени И. К. Айвазовского в Феодосии, она никогда не воспринимала рисование как будущую профессию — в 1990-е невозможно было представить, что художник может зарабатывать. Поэтому решила стать переводчиком-синхронистом. Перелом случился, когда Светлана из родного Крыма переехала в Москву, а вместе с этим пришло осознание того, что выбранная профессия довольно бессмысленная. Личностный кризис привел ее к психологу, который буквально заставил вспомнить, при каких обстоятельствах она чувствует себя счастливой. Ответ не заставил себя ждать — конечно же, когда рисует. Оставалось только додумать, как на этом состоянии счастья можно зарабатывать.

Потребности в творческой самореализации и изучение рынка привели Левадную к созданию собственного дела. Она довольно быстро поняла, что современным женщинам не нужны просто вещи: их в гардеробе и так предостаточно. Главная ценность времени — в идее. Так пришла мысль создавать одежду в русском стиле.

Светлана не считает себя русофилом, но пропагандирует уникальный и самобытный русский стиль. Причина проста — единство с родной культурой, по мнению дизайнера, помогает каждому найти собственную идентификацию и стать сильным. «Человек со своими историческими корнями похож на дерево с мощной корневой системой, — говорит Светлана, — а вне культурного и исторического наследия люди будто без дома».

Дизайнер несколько месяцев провела в музеях, изучая образцы народного прикладного искусства, и в итоге придумала вышивку — единственную в своем роде, представляющую синтез старинных традиций с современной геометрией и формой. Она буквально жила в музеях и потратила два года на ее создание, а сегодня делает ее не только сама, но и обучает мастериц в родном Крыму. Что уже само по себе подвиг — девушек, которые были бы готовы корпеть часами над сложнейшими узорами, оказалось немного, и зачастую претендентки отсеиваются уже во время испытательного срока.

Запасаться терпением приходится и клиенткам — на производство каждого предмета уходит до трех месяцев. Все создается руками, и над каждой вещью работает не один, а сразу три мастера. Припыленная цветовая гамма заслуживает особого внимания. Ее дизайнер выбирала, отталкиваясь от летнего цвето­типа, который преобладает в России. А простота форм обусловлена богатым декорированием — это принципиальная позиция марки.

Культурное наследие для Светланы — неисчерпаемый источник вдохновения, поэтому руки дошли не только до одежды, но и до керамики (вазы природных форм она тоже лепит сама). В планах — линия ювелирных украшений. «Я хочу охватить русскую культуру со всех сторон — она как дерево, у которого много пышных веток», — резюмирует дизайнер.

• 
•  © style.rbc.ru

Сувениры

Москвичи Марианна и Александр Эльзессер окончили факультет журналистики МГУ, но решили рассказывать истории о родном городе не только при помощи текстов.

Проект с лаконичным названием Heart of Moscow давно стал самым узнаваемым сувенирным брендом города. Он выпускает по несколько тематических коллекций в год, придумывает совместные проекты с Третьяковской галереей, Пушкинским музеем и зоопарком и продолжает признаваться в любви к Москве. Такой патетики создатели маркиАлександр и Марианна Эльзессер ничуть не стесняются, объясняя, что именно с этой любви к городу в 2011 году начинался их бизнес.

Из сегодняшней Москвы с ее вело­дорожками и парками кажется, что появление такого бренда, как Heart of Moscow, было вполне ожидаемо и логично. Однако инициатива носила исключительно частный характер и сводилась к попытке объяснить, что Москва — это не только завешенный рекламой мега­полис, чей ритм и пробки способны свести с ума, но и город с историей, которой порой мы забываем гордиться. Так появились металлические значки, обложки для паспорта, магниты, блокноты и открытки с видами, шерстяные варежки и носки. Вслед за постоянной коллекцией последовали тематические. Например, о космосе, постсоветских 90-х с их малиновыми пиджаками и пакетами Marianna, давно ставшими частью общего культурного кода, русском авангарде из собрания Государственной Третьяковской галереи или обитателях московского зоопарка.

Heart of Moscow — не только сувенирный бренд «на экспорт», продукцию которого покупают в подарок, чтобы привезти при случае друзьям-иностранцам, и быстро добился главного для себя: любви москвичей. На отсутствие внимания не могут пожаловаться ни кружки, ни холщовые сумки, ни магниты, но настоящим символом марки стали металлические значки. Со временем они превратились в подходящий повод для small talk, к которому наша культура пока так и не привыкла: пришел на вечеринку, познакомился с человеком, обсуждать погоду неловко, а другие темы в голову все никак не приходят. И вдруг заметил на лацкане пиджака — или приколотый к свитеру — значок. Подсказки уже не нужны. Значок с «Черным квадратом» Малевича или «Пустотой» Натальи Гончаровой — и вот завязался разговор об искусстве и авангардистах. Значок с Останкинской башней или высоткой МГУ — и можно обсудить любимые места в городе.

Два года назад основатели Heart of Moscow запустили еще один бренд значков под названием Pinpinpin.it, начав с коллекции о Санкт-Петербурге. За ней последовали посвящения Амстердаму и Берлину, совместные проекты с главными европейскими музеями. Так что, увидев в магазине при берлинском Музее естествознания или Neues Museum стойку со значками, можно знать наверняка — все это благодаря Москве.

• 
•  © style.rbc.ru

Посуда

Однажды Марина Гладкобородова не смогла сделать заказ из Англии: стоимость доставки равнялась сумме покупки. Так появился магазин, в котором она продает посуду.

Когда появился ваш проект?

Мы запустились c проектом Moloko в 2014 году и уверенно начали пропаганду «новой» эмалированной посуды. Cтали привозить в Россию продукцию британской марки Falcon. Почему я выбрала именно ее? Эмалированная посуда мне кажется чем-то большим, чем просто кухонная утварь. Это самостоятельный предмет дома с характером. Но в 2015-м случился астрономический скачок валют (мы закупали посуду в Англии и платили в фунтах), стоимость доставки из-за рубежа стала заоблачной. Безысходность ситуации, конечно, наводила на мысль все закрыть. Но это был не выход. Первое, что пришло в голову, — уйти от монопродукта и расширить ассортимент. Нужно было найти что-то локальное, чтобы не зависеть от колебаний курса и сложностей с доставкой. Помню, мы стояли с мужем в кофейне Starbucks в Сан-Франциско и на одном из графинов было написано Half & Half. И тут все сошлось: 50 на 50, половина на половину. Так магазин Moloko начал трансформироваться в Half & Half.

Почему изначально вы работали только с одной маркой?

Я не хотела открывать огромный магазин с большим ассортиментом. Была предыстория. Однажды я попыталась заказать для дома посуду из Англии и не смогла — цена доставки равнялась стоимости всего моего заказа. Тогда я подумала: «XXI век, а я не могу купить нужное в России?» И буквально за месяц со всеми связалась, договорилась, уже шла первая поставка, и, заперевшись на даче, я собрала интернет-магазин.

С какими сложностями вы столкнулись, занимаясь малым бизнесом в России?

Основная сложность была с позиционированием продукта. Я понимала, что лезу в непростую тему. Эмалированная посуда в России имеет свой бэкграунд: у одних она ассоциируется с армией, у других — с детским садом. Мне предстояло сломать советский стереотип — и это было вызовом.

А в Великобритании иное отношение к эмалированной посуде?

Да, у них она про очаг, дом и пироги.

Как в Half & Half появилась собственная продукция?

Когда встал вопрос своего производства, я поняла, что не хочу создавать очередную кружку, тарелку или миску. Однажды наткнулась на работу графического дизайнера Анны Кулачёк — она сделала макет тарелки для проекта одного журнала. Мы решили с ней работать, она предоставила эскизы, и так началась история с гжелью. Мы хотели показать, что гжель может быть актуальной для поколения 30-летних, а не только для их родителей. Для нас эта история с продолжением — каждый год будем выпускать новые предметы в ограниченном количестве. Уже есть десертные и столовые тарелки, в планах миски, блюдца, чашки. Таким образом, через несколько лет можно будет собрать сервиз.

Русская тематика сегодня популярна у клиентов?

Наш дизайн вызывает как восхищение, так и возмущение — и нам это нравится. Отчасти мы заставили людей вспомнить, что есть гжель, и показали иностранцам, что мы богаты не только матрешками. Насколько мне известно, современной интерпретации гжели в тираже до нас никто не выпускал.

Сложно было договориться с Гжельским фарфоровым заводом?

Про наше сотрудничество с ними можно написать целую книгу — по дипломатии. Переговоры с конкретным посылом «Сделайте вот так, вот вам 100-процентная предоплата» длились четыре часа. Но когда нам удалось договориться и все пошло хорошо, сменилось руководство предприятия. Приезжаем, а нас спрашивают: «Кто вы такие?» И мы три месяца договаривались заново. Изучили всю коллекцию завода, но это византийское богатство никак не вяжется с нашим представлением о прекрасном. В итоге мы привлекли промышленного дизайнера, он разрабатывает форму следующего продукта, которую мы отольем и распишем все на том же заводе. Все новые предметы будут полностью авторскими.

Поделитесь вашими планами на ближайшее будущее.

У нас есть еще два проекта. Один связан с озеленением — домашней оранжереей со всевозможными горшками для растений. Второй — с выпуском серии сумок из переработанного пластика, потому что в Москве невозможное количество пакетов, которые не утилизируются десятки лет. Самое абсурдное, что даже самые продвинутые eco-friendly-магазины грешат этой историей. Притом что в Европе и США уже давно есть сумки-шоперы, с которыми все ходят за продуктами.Казалось бы, где эмалированная посуда, а где народные промыслы? Но все это положительные примеры в той или иной области, и я надеюсь, в будущем мы затронем еще не одну тему и разрушим не один стереотип.

Главный редактор: Евгений Тихонович

Авторы: Анастасия Каменская, Олеся Минц, Анастасия Новикова, Нина Спиридонова, Екатерина Чемагина

Арт-директор: Вадим Калинин

Фото: пресс-службы

Хочешь всегда знать и никогда не пропускать лучшие новости о развитии России? У проекта «Сделано у нас» есть Телеграм-канал @sdelanounas_ru. Подпишись, и у тебя всегда будет повод для гордости за Россию.